92 
Оконце выходило на реку; за рекою тянулись вдаль полосатые засеянные поля, окаймленные деревьями. Только из-за деревьев и можно было бы следить за деревней, и человек с достаточно острым зрением вполне мог увидеть оттуда все, что ему нужно.
Так что же, это просто шутка?
Нет, не шутка. Скорее проверка.
Быть может, Лоуик прятался там, за деревьями, чтобы посмотреть, придет ли Джеанна на его зов. Если так, он вряд лиостался доволен увиденным. При этой мысли Галеран ощутил некоторое злорадство.
Один из солдат позвал его с другого конца деревни, и он бросился туда, но застал лишь двух других, бегущих навстречу.
— Никто из благородных не проезжал здесь, господин, кроме нашего отряда, — запыхавшись, доложил один. — Записку принес паренек из Бартлтора, так зовется деревня на том берегу. Если желаете, мы перейдем реку вброд и приведем его.
— He надо, — отвечал Галеран, выходя из деревни и еще раз осматриваясь в сгущающихся сумерках, не видно ли врага. Ему не терпелось скрестить мечи с Лоуиком. — Наверняка ему передал записку такой же мальчишка, и мы потратим несколько дней, выясняя то, что нам знать необязательно.
Он прикрыл глаза ладонью от пламенеющего солнечного шара и в последний раз взглянул на вершину поросшего деревьями холма. Нет, при таком свете даже Рауль ничего нe разглядел бы.
— Давайте вернемся, пора ужинать.
Пока они дошли до усадьбы, солнце совсем скрылось, и сразу стало темно, как ночью. Вороны с карканьем устраивались на ночлег; прямо над головами, шурша крыльями, проносились летучие мыши.
Во внезапно наступившей темноте даже смельчак чувствует себя неуверенно; Галеран не был исключением. Ни на миг он не мог заставить себя поверить, что подобная шутка — или проверка — дело рук Лоуика. Он, чтобы позабавиться, связывал двух поросят хвостиками, а потом слушал, как они визжат; на большее его не хватало.
Нет, здесь видна рука Ранульфа Фламбара. Но какая выгода архиепископу во всем этом?
Фламбар расположился в покоях настоятеля монастыря Хитчинборо; настоятель, преподобный Джозеф, счел за честь уступить свои покои столь высокому гостю, хотя тот, возможно, не обратил внимания на его подобострастую улыбку.
— Итак? — осведомился Фламбар, с великим тщанием выбирая на блюде крылышко жареной утки.
Лукас, коренастый мужчина средних лет с умным лицом, стоял перед ним коленопреклоненный.
— Милорд архиепископ, ни одна женщина не появлялась около церкви.
— Вот как. — Фламбар положил в рот кусочек мяса и прожевал его с выражением сосредоточенного наслаждения на лице. Он отнюдь не был чревоугодником, но привык к хорошим кушаньям. — А кто появлялся? — спросил он, неторопливо поднеся к губам салфетку.
— Трое мужчин подошли к церкви, милорд, и ворвались внутрь. Двое стражников и один высокорожденный.
Серебряной ложкой Фламбар зачерпнул нарезанной зелени и перемешал ее с соусом.
— Ворвались, говоришь… Если б в церкви кто-нибудь был, как думаешь, не причинили бы они ему вреда?
— Причинили бы, милорд архиепископ.
— Я так и думал.
Значит, Джеанна Хейвуд сразу по получении отнесла записку мужу. Это еще раз ставило под сомнение басни Лоуика о любви к нему Джеанны Хейвуд.
Отчего люди так глупы? Взять хоть Рыжего. Он, Фламбар, предупреждал Рыжего относительно Генриха, говорил, что Генрих ни перед чем не остановится, чтобы завладеть Англией, но Рыжий — надменный Рыжий — не слушал. Теперь, хотелось бы верить, он горит в вечном огне…
Но надобно подумать и о будущем.
— Благодарю, Лукас. Проверь, чтобы с хейвудского отряда не спускали глаз, и докладывай мне о каждом их движении.
Лукас встал и, кланяясь, отошел к двери.
— Будет сделано, милорд.
— И, Лукас… — Эти негромкие слова остановили Лукаса уже на выходе и заставили его обернуться. — Боюсь, ты неправильно меня понял, — задумчиво промолвил Фламбар, беря с блюда медовое пирожное, — я был бы крайне огорчен, если б узнал, что лорда Галерана в пути постигла какая-нибудь беда.
— Вы, милорд? — воззрился на архиепископа Лукас.
— Объяснить, откуда взялся самострел, было очень трудно. Лукас, это была ошибка.
Тот побледнел.
— Понимаю, милорд. Но…
— Но?
— Я думал, вы хотите, чтобы он умер, милорд.
Фламбар смаковал миндальное печенье.
— Не подобает человеку самому вершить правосудие тогда, когда можно воспользоваться судом господним.
92 
