Особенно,... 
156 
— Что ты там делаешь? — тихо спросила она. Он поднял голову.
— Тебе не нравится?
Но рука его не переставала ласкать ее вторую грудь, и Алина в ответ лишь невнятно застонала.
Как видно, он правильно понял ее, ибо вернулся к своим трудам.
До сих пор Алина никогда ничего похожего не испытывала. Это было как сильная горячка, только очень приятно. И все же, самодовольно думала она, никакого желания вскрикнуть не возникало.
Рауль тем временем обнажил ей плечи, потом спустил рубаху до пояса и прильнул губами к горячей коже, а рука его добралась до потаенного местечка между ногами Алины, еще более чувствительного, чем ее груди. Алина чуть не ойкнула от изумления, но в последний миг сдержалась.
Она удивилась вовсе не тому, что там такое чувствительное место, ибо слышала, что можно испытать удовольствие, трогая себя между ног, и даже пробовала сама, но ощущения показались ей недостаточно приятными, чтобы грешить из-за такой малости. Должно быть, она что-то делала не так… И Алина вцепилась в рукав Рауля, чтобы не вскрикнуть.
Нежное, медленное поглаживание ничем не напоминало воинственного приступа, вот только внутри у Алины разливался волнами непонятный жар.
— Мои стены, — пробормотала она.
Он поднял голову от ее груди.
— Да. Я теперь твой.
— Нет. Да. Я сказала — стены. Ты ведешь подкоп под мои стены.
Он тихо засмеялся.
— Я уже несколько недель как веду этот подкоп, моя маленькая крепость. Сначала я незаметно рыл землю. Потом засыпал сухой порох. А нынче ночью я запалю фитиль, и пламя взрыва сокрушит твои бастионы, и ты будешь беззащитна предо мною.
— Наверно, я уже…
— Так мне остановиться? — Но по его тихому смеху Алина догадалась, что он заранее знал ответ.
— Нет, но…
— Тс-с-с-с, — шепнули его губы, не отрываясь от ее губ. — Помни, только тихо. Ведь ты не хочешь, чтобы сейчас сюда тебе на помощь прибежал твой главный защитник?
Он снова ласкал ее груди и тихонько раздвигал бедром ее ноги, и гладил сильнее, так что она обвила его руками и прильнула теснее, боясь упасть, — смешно, ведь и падать некуда.
Вот, надавив пальцами еще сильнее, он впился губами в ее грудь и просунул палец внутрь, в нее. Алине показалось, что между его пальцем и губами сквозь нее ударила молния.
— Ах! — И этот вскрик она успела приглушить, но еще бы чуть-чуть…
— Кусайся, если хочешь, — шепнул Рауль, снова гладя тихо и нежно.
Алина впилась зубами ему в плечо, думая, не надо ли все-таки закричать, чтобы прибежал главный защитник.
Большая рука Рауля раздувала огонь, который вот-вот должен был сжечь ее дотла, а его бедро, как окружившее крепость войско, не отпускало ее на волю из объятой огнем цитадели. У Алины возникло чувство, что она действительно борется за свою жизнь, и она напряглась всем телом, обхватила Рауля руками, вонзила в него зубы.
Но нет, она не рвалась прочь, хоть он и жег ее, и невнятные звуки, срывавшиеся с ее губ и заглушенные его плотью, не были криками о помощи.
А потом искра упала на порох, дерево занялось огнем, и стены крепости содрогнулись, треснули и пали.
За ними Алина увидела свет.
Нет. Свет — слишком слабое слово.
За рухнувшими стенами она увидела небеса, и в одном кратком взгляде ей открылась бескрайняя, сияющая синева.
Его рука. Его ласковая, надежная рука поднимала ее к небесам, и Алина подумала, что вот-вот потеряет сознание, но затем с тайным сожалением почувствовала, как меркнет и исчезает чудо, а она сама легко, как пушинка в тихий безветренный день, опускается вниз, на деревянную площадку лестницы.
Рауль обнял ее, поправил на ней рубашку и снова принялся ласкать и гладить так нежно, что ей захотелось никогда не расставаться с ним.
— Кажется, я не кричала, — сказала наконец Алина.
— Ты точно знаешь?
— Никто не поднял тревогу.
— Твоя правда. Надеюсь, у меня не останется шрам на всю жизнь? — Но он улыбался, это было ясно по голосу.
Алина дотронулась до мокрого пятна на его тунике, там, где был ее рот, и нащупала под тканью следы зубов.
— Ой, боже мой…
— Воин может претерпеть боль, если столь решительно идет на приступ цитадели. Теперь ты — мой вассал?
Алина оставила вопрос без ответа, а вместо того сказала:
— Быть может, когда-нибудь я тоже научусь подрывать твои стены.
Рауль тихо засмеялся, сидя рядышком, голова к голове.
— Я уже разгромлен, любовь моя, но с нетерпением буду ждать твоих новых атак.
156 
