Особенно,... 
124 
— А ты что делал?
— Тоже заснул, хоть и не сразу.
Ее глаза опять беспокойно забегали.
— Так ты не…
Рауль рывком сел, обхватил ладонями лицо Алины и посмотрел ей в глаза.
— Алина, ты запомнишь каждую минуту нашей любви. Запомнишь на всю жизнь. Обещаю.
Ее зрачки стали огромными, и за их чернотой почти потерялась голубая радужка.
— Правда?
Раулю снова захотелось рассмеяться или, наоборот, рассердиться, но он не сделал ни того, ни другого.
— Правда.
Она высвободилась из его рук, глубоко вздохнула.
— Тогда все хорошо. Прости. Видишь ли, я вдруг подумала, что, наверное, мужчина неспособен провести ночь в одной постели с женщиной и не дать воли плотскому влечению. Конечно, — добавила она, искоса взглянув на него, — это должно зависеть от того, как сильно он хочет… Можно, я встану?
Рауль выдохнул почти так же шумно, как она, сгреб ее за плечи, навалился на нее всем телом.
— Что?!
— Перестань болтать. Обрати свое рассеянное внимание к нижней части моего тела, и ты поймешь, как сильно мое желание любить тебя. Если и приходится быть таким удручающе благородным, то в награду хотел бы получить доверие.
Глаза Алины все еще оставались непроницаемо черными, полные губы дрогнули и раскрылись.
— О…
Рауль прижимал ее к себе и думал, что большего искушения, чем сейчас, не испытывал ни разу в жизни. Сердце билось, едва не разрывая грудь, и стук его громом отдавался в ушах, природа гневно требовала презреть все клятвы на свете, но, когда он заговорил, голос его оставался спокойным и ровным.
— Я желаю тебя, Алина, желаю неистово. Как только все устроится, мы обязательно поговорим о нашем будущем. Но даже муки ада не принудили бы меня овладеть тобою сейчас, тем паче без твоего согласия. Впрочем, это, как я убедился, было бы почти невозможно.
— О, — повторила она. — Прости, я виновата. Но я не могла знать наверное…
— Понимаю.
Алина облизнула губы, что было с ее стороны изощренной жестокостью, если б только она понимала, как это действует на него.
— Скажи, в чем заключается бесчестие?
— Алина!
— Я только подумала, что поцеловать меня ты бы мог…
— Как ты думаешь, насколько я силен?
— Бесконечно.
И она действительно так думала, бедная, глупая, невинная девочка.
Рауль оттолкнул ее и встал с кровати.
— Сейчас я чувствую себя не сильнее Донаты. Ну же, вставай, нам надобно выбираться отсюда. Пора действовать.
Алина поднялась, тщательно оправляя платье. Вид у нее был очень смешной, и Раулю страшно захотелось отшлепать ее. Неужели она такая невинная простушка, какой прикидывалась!..
— Так что же мы станем делать? — спросила она, повязав голову голубым покрывалом.
— Похищать Джеанну из монастыря я не намерен. Алина замерла.
— Что? Почему?
Конец покрывала упал с ее плеча. Рауль подхватил его и аккуратно подоткнул, радуясь возможности прикоснуться к ней.
— Я заснул не сразу, и потому у меня было время подумать. Если мы пренебрежем приказом короля, это не приведет к добру. Но я верю, Джеанна имеет сообщить на суде нечто очень важное. Поэтому я хочу незамеченным пробраться в монастырь, чтобы увидеться с нею наедине, выслушать, а затем выступить на слушании от ее имени и сделать все, что она сочтет необходимым.
Алина сдвинула густые брови.
— За вторжение в обитель тебя ждет суровая кара. Ты готов к этому?..
— Я ни в чем не уверен до конца, но ничего лучшего придумать не могу. И потом, как бы я, по-твоему, вывел Джеанну из монастыря, не вторгаясь в него? Итак, — продолжал он, выходя из комнаты вместе с Алиной, — коридор и галерею я видел. Расскажи все, что знаешь об обители.
И Алина подробно поведала о монастыре.
— Я мог бы перелезть через ту стену, — говорил Рауль, торопливо шагая по улице, — но совсем бесшумно этого не сделаешь.
— Думаю, лезть надо только во время службы: тогда в саду никого не будет. — Алина взглянула на небо. — Первый час молитвы ты уже пропустил. Значит, придется ждать утрени, а тем временем начнется слушание!
— Господи Иисусе, это слишком поздно!
Тем временем они уже дошли до последнего проулка перед монастырем Святой Хильды, так ничего и не решив. Рауль смерил взглядом бревенчатую стену.
— Перелезть я сумею. Остается только молиться, чтобы никто не услышал.
— На это надежды мало. Быть может, мне отвлечь внимание на себя?
— Отвлечь? Но как? — пожал плечами Рауль. Ей-богу, он обожал Алину и восхищался ее сообразительностью.
124 
