Глава 12. Сатанист

Клевахин смотрел кино, отснятое Тюлькиным на похоронах Опришко и Кирюхина – в последний путь их провожали вместе. Именно кино, а не просто материалы оперативной видеосъемки: такого помпезного мероприятия город не видывал лет двадцать пять – со дня смерти молодого и энергичного первого секретаря обкома партии, по своей зеленой наивности решившего покончить в подведомственном ему регионе с кумовством и очковтирательством. (По официальной версии Первый попал в автокатастрофу, но опер Клевахин по чистой случайности успел ознакомиться с заключением медэксперта до того, как все материалы следствия изъял КГБ, где черным по белому было написано, что секретарь умер примерно за час до столкновения его служебной "Волги" с грузовиком от сердечного приступа; якобы сердечного приступа).

Кино было и впрямь весьма занимательным. Тюлькин только похрюкивал рядом от радости, когда Клевахин в который раз хвалил его за незаурядные операторские способности – старлей сумел запечатлеть на пленку самое главное, ради чего, собственно, и послал майор своего помощника на свершение служебного проступка.

– Какие люди в Голливуде… – мурлыкал себе под нос назойливо втемяшившуюся в голову песенку Клевахин, когда ему приходилось делать очередной стоп-кадр.

Да, процессия скорбящих впечатляла. Рядом с вице-премьером, родственником усопшего Опришко, шагал с хмурой азиатской физиономией вор "в законе" Чингиз, чуть поодаль рядком топтали чисто вымытый по случаю похорон асфальт начальник городского управления внутренних дел и "положенец" Базуль, управляющий областного отделения Госбанка едва не в обнимку шел вместе с некогда известным карточным шулером, а ныне богатым бизнесменом, продюсером фильмов "про братву"; помощник прокурора любезно беседовал с отпущенным под залог "избранником народа", которого спасала от тюрьмы его депутатская неприкосновенность и миллионы долларов, украденных им у своих глупых и чересчур доверчивых избирателей; мэр города, бывший партийный секретарь, безбожник и антихрист, едва не рыдал на плече у ряженого, истинно верующего атамана какого-то казачества, грудь которого украшали кресты и медали…

Бедлам! Бред! Клевахин только головой качал, глядя как чеканят шаг по сторонам траурной процессии бритоголовые "быки" в одинаковых черных куртках – охрана городского бомонда. Похоже, этими похоронами местные мафиози решили продемонстрировать народу кто на самом деле в городе правит бал.

Но особое внимание майора привлек высокий мужчина с рукой на перевязи, одетый во все черное. Он держался ровно, будто проглотил жердь, а его аскетическое лицо с крупным орлиным носом было неподвижным и бесстрастным. Мужчину хорошо охраняли – рядом с ним шагали такие же, как он, полузомби с отсутствующим выражением лиц и мертвыми ничего не выражающими глазами.

Это был Джангиров, глава секты сатанистов, как теперь точно знал Клевахин. Описание его внешности присутствовало и в показаниях Гольцова, охранника покойного Кирюхина, и в "чистосердечном признании" горе-динамитчика, богобоязненного Усольцева. И сегодня, ровно в одиннадцать нуль-нуль, майор ждал вызванного повесткой Джангирова для очень важной беседы.

Правда, Клевахин очень сомневался, что этот таинственный тип будет спешить к нему на встречу. У таких проходимцев всегда найдется масса документально подтвержденных причин, препятствующих исполнению гражданского долга – майор все-таки не рискнул поступить как обычно в таких случаях, и в повестке любезно назвал Джангирова свидетелем… -…Мне сказали, что ее не видели недели две, – голос Тюлькина вернул майора к действительности.

– Что? – недоуменно спросил Клевахин.

– Так я это… про девушку… – смешался старлей.

– А-а… – понимающе кивнул майор. – Ее родственников отыскал?

– Не-а, – сокрушенно вздохнул Тюлькин. – Она приезжая.

– Письма?..

  60