93 
— Всё, беги. — Олег снял из-за спины щит, кинул на землю, сел сверху. Ожидая, пока костер разгорится, раскрыл сумку с травами, поставил рядом, сосредоточился, перебирая заученные заговоры и заклинания.
Неподалеку послышались выкрики, залихватский посвист. Это означало, что ждать больше нельзя — обоз вот-вот пройдет мимо.
— Ладно, придется начинать. — Олег растер над огнем между пальцами немного мяты, из другой щепоти сыпанул соли с перцем, чтобы пробудить местных духов, начал проговаривать заговор: — Тебе, небо, поклонюсь, тебя, землю, поцелую, тебя, ветер, попрошу… Лети, ветер, семью вихрами, семью ветрами, семью бурями. Неси, ветер, слова мои всем живым и всем мертвым, каждому дереву, каждой травиночке, каждому зверю… — Ведун уронил в пламя несколько перьев. Огонь поймал их на лету, мгновенно превратил в невесомый дымок. — Летите, слова мои, на крыльях ветров, во все концы земли моей родной, слова мои, дочери твоей возлюбленной, плоть от плоти твоей единой… — Волосы рожденной здесь девушки затрещали на углях, сворачиваясь серыми колечками. — Пришла беда, откуда не звали…
— Годислав, не отставай! — чуть не над самым ухом проорал Кожемяка. — Не задели? Захар, своих вправо оттяни, не то весь строй в кучу собьете. Воевода, а ты чего сидишь?
На краткий миг ведуна охватила паника — не успел! Но Олег тут же прогнал ее усилием воли: останавливать заговора нельзя. Неведомо, чем откликнутся незавершенные слова.
— …поникли буйные головушки, поломаны милые цветочки… — В огонь упали бутоны ромашки. — Пришел на землю нашу ворог страшный, именем… — Середин вздохнул: земля на своих детей не оборотится, половцев в заговор не подставишь, нужен иноземец. А коли подставляться, то уж лучше одному. — Ворог страшный, именем ведун Олег. Кровушкой половецкие пастбища оросил, ядом страшным колодцы отравил, и нет ведуну Олегу ни страха, ни совести, ни милостивого слова. Полились на землю родную, любимую, слезы женские, горючие. Стала земля, как полынь, горька… — Середин бросил в костер приготовленную полынь. — Горька земля, как мертва вода, нет в ней места ни корням травяным, ни мышам полевым, ни червям дождевым, ни гадам ползучим, ни…
В памяти вдруг вспыхнуло ярким образом — сидящий на корточках на краю скамейки Ворон с бутылкой пива в руке, его тихие слова: «Не тревожьте в степях Белого змея. Коли Белый змей из норы вылезет, всем смертным впору самим под землю зарываться». И Олег произнес:
— …ни Белому змею. Аминь!
Поставив завершающую точку, ведун выпрямился, огляделся. Охотники гарцевали шагах в тридцати, не решаясь уйти за обозом и бросить воеводу одного. Половцы, смутясь от странного зрелища и опасаясь подвоха, тоже остановились в нескольких сотнях метров.
— Ладно, быть по сему, — передернул плечами ведун, провел ладонью над полыхающим костром: — Гори, священный огонь, защищай степи половецкие от злобного врага. Степь одна…
Он решительно поднялся в седло, поскакал к своим, и ратники тут же повернулись следом. Половцы продвинулись на освободившееся пространство, но к костру приближаться не рискнули, вполне справедливо заподозрив в нем некое враждебное колдовство. Обогнули по широкой дуге, метрах в двухстах, и продолжили погоню.
— Ну, что, колдун? — подъехал ближе Захар. — Где твое чародейство?
— Степь не моя вотчина, — ответил Олег. — Кто его знает, как и когда это подействует. И когда начнется. Да и вообще, получится или нет…
Нагнав хвост обоза, ведун придержал гнедую, закрутил головой, пытаясь найти хоть какие-то признаки изменений. Вроде ничего. Всё, как и вчера, и позавчера, и сегодня с утра. Хотя… По небу, по облакам, протянулась ровная череда завихрений, словно кто-то огромный промчался под самой нижней их кромкой, взбаламутив пухлые, мягкие очертания. Будет обидно, если Белый змей учудит что-нибудь простенькое и эффектное — типа, грохнет молнией главного обидчика, и вся недолга. Хотя, тогда бы про него не ходила столь дурная слава. Да и какие зимой грозы?
Под копытами тонкими извилистыми струйками побежала поземка, удивительно быстро занося следы от копыт. Озабоченно фыркнула гнедая, и одновременно Середин ощутил теплое прикосновение креста к запястью. Слева поднялся снежный вихрь, словно оглядывая обоз со стороны, но почти сразу рухнул. Нет, снова вырос. Опять опал — тут по лицам воинов сильно хлестнуло жестким ледяным порывом. Вихри закружились над степью сразу в нескольких местах, поднимая снег, новый порыв ударил уже колючей крупкой, затанцевал вокруг коней. Борода Захара мгновенно заблестела множеством искр. Старшой отер лицо заячьей рукавицей, довольно кивнул:
93 
