Особенно,... 
76 
– Да, ты права. Когда мне говорил только отец, я относилась к его словам с некоторым подозрением, но потом сломался и Скотт. Он пришел как-то весь в слезах и стал рассказывать ужасные вещи о том, что ты сделала. Он сказал, что, по сути дела, ты уже не была сама собой, и у него не было другого выхода, кроме как поместить тебя в лечебницу. Я встречалась с доктором Бидермейером, и он заверил, что за тобой будут очень хорошо ухаживать. И он убедил меня, что для тебя будет лучше, если я пока. не буду с тобой встречаться. Говорил, что ты обвиняешь меня в разных ужасных вещах, не хочешь меня видеть и вообще полна ко мне ненависти. Он даже опасался, что ты можешь снова попытаться совершить самоубийство.
Ноэль говорила что-то еще, но Салли ее уже не слушала. Она чувствовала всей кожей какое-то тревожное покалывание и знала, что Джеймс близко. Еще она чувствовала, что мать не говорит ей всей правды про ночь убийства. Но почему? Что на самом деле случилось в ту ночь? Сейчас просто не время.
Да, Джеймс уже близко. Не было никаких подозрительных звуков, никаких реальных признаков опасности, но Салли просто знала, что это так.
– У тебя есть деньги, Ноэль?
– Всего лишь несколько долларов, Салли, но зачем? Зачем? Позволь, я позвоню доктору Бидермейеру. Он уже сам звонил несколько раз. Я должна о тебе позаботиться, Салли.
– До свидания, Ноэль. Если ты меня любишь, если ты вообще когда-нибудь меня любила, прошу тебя, задержи своими разговорами агента ФБР как можно дольше. Его зовут Джеймс Квинлан. Очень прошу, не говори ему, что я здесь побывала.
– Откуда ты знаешь имя агента ФБР?
– Не важно. Пожалуйста, Ноэль, ничего ему не рассказывай...
* * *
– Миссис Сент-Джон, мы видели машину, припаркованную на стоянке на Купертон-стрит. Салли была здесь. Она и сейчас в доме? Скажите, вы ее укрываете?
Ноэль Сент-Джон внимательно изучила удостоверения личности – сначала его, потом Диллона. Казалось, прошла целая вечность. Наконец она подняла глаза и проговорила:
– Я не видела свою дочь почти семь месяцев, агент Квинлан. О какой машине вы говорите?
– О машине, на которой сейчас ездит Салли, – ответил за него Диллон.
– Почему вы не называете мою дочь по фамилии? Кроме того, Салли – уменьшительное имя, по-настоящему ее зовут Сьюзен. Откуда вам вообще известно ее домашнее имя?
– Не важно. Прошу вас, миссис Сент-Джон, вы должны нам помочь. Вы не будете против, если мы осмотрим дом? Ее машина припаркована как раз неподалеку. Вероятно, Салли скрывается в доме и поджидает, когда мы уедем.
– Это нелепо, джентльмены, но, если вам так хочется, что ж, осматривайте. Дом пуст, прислуга здесь не ночует, так что не бойтесь потревожить чей-то сон. – Улыбнувшись агентам, Ноэль своей элегантной походкой направилась обратно в библиотеку.
– Сначала на второй этаж, – распорядился Квинлан.
Они методично обошли комнату за комнатой. Пока Квинлан осматривал внутри, Диллон дежурил в коридоре, чтобы убедиться, что Салли не сможет незаметно улизнуть от них, перебегая между Смежными комнатами. Квинлан распахнул дверь спальни в дальнем конце коридора и тотчас же понял, что это была комната Салли. Он включил свет. Его взору предстала отнюдь не сентиментальная девичья комната в бело-розовых тонах, с рюшечками-оборочками, кроватью под пологом и неизбежными фотографиями рок-звезд на стенах. Нет. Три стены были от пола до потолка заставлены полками с книгами. На четвертой висели грамоты в рамках, свидетельства о литературных премиях, начиная с наград за работы, написанные еще в неполной средней школе. Тематика работ была далеко не школьной: об энергетическом кризисе и зависимости США от иностранной нефти, о захвате заложников в Иране, о том, какие страны за период правления администрации Картера сменили свою ориентацию на коммунистическую и почему. Была здесь и статья о победе команды США в хоккейном поединке с русскими на Олимпиаде тысяча девятьсот восемьдесят третьего года в Лейк-Плэсиде, опубликованная в «Нью-Йорк тайме». В старших классах тематика работ, отмеченных премиями, сместилась в сторону, более близкую к литературе.
Потом вдруг все прекратилось – примерно в конце средней школы – никаких наград, знаков признания ее литературного таланта за превосходные короткие рассказы или эссе. Во всяком случае, в этой комнате больше ничего не было. Салли поступила в Джорджтаунский университет на отделение английского языка. И снова никаких признаков того, что она завоевывала какие-то награды, да и вообще написала еще хотя бы слово.
76 
