Особенно,... 
210 
— Он же совсем ребенок, — сказал Рохан.
— В его возрасте ты стал правящим принцем. Это ее выбор. Единственный выбор, который она могла сделать. Не ради будущего Поля, но ради всех фарадимов. Ты не знаешь его силы… впрочем, он и сам ее не знает. — А когда узнает, помоги нам Богиня , мысленно добавил он.
— Ну, если этого хотела Андраде… — Рохан прочистил горло. — Мне жаль его, Уриваль.
Вновь последовало молчание, грозное и напряженное, словно тучи, не пролившиеся дождем.
— Я не слышал драконов, — внезапно сказал Уриваль.
— Драконы перед рассветом — смерть перед рассветом, — вполголоса вспомнил Рохан. — Да… Я бы тоже ждал этого.
Раздался тихий шаркающий звук, оба обернулись и увидели медленно входящего в шатер принца Ллейна.
— Тебя зовет жена, — сказал он Рохану, и тот сразу встал. — Не бойся, малыш, все в порядке. Чадрик и Аудрите позаботились о ней и о Поле. — Он сел в кресло, которое освободил Рохан, и сложил руки на трости с головой дракона. — Но ты все равно иди. Мы посидим с ней.
Когда Рохан ушел, Ллейн вздохнул и покачал головой.
— Я всегда думал, что ветер понесет мой пепел к ней, в Крепость Богини… а теперь буду следить за тем, как ее «Гонцы Солнца» вызывают для нее Огонь.
Уриваль кивнул.
— Ты любил ее, как и я.
— Нет, не как ты. Я истратил всю свою любовь на жену, сорок шесть лет прошло с тех пор, как она умерла. Я вижу ее в сыне и внуках, но это не то же самое.
— Нет, совсем не то же.
— Конечно, Масуль умрет за это, — продолжил Ллейн. — Если бы я был моложе, сделал бы это собственными руками. Но послушай меня, «Гонец Солнца». Ты тоже не сделаешь этого.
Уриваль никогда никого и пальцем не тронул, тем более с помощью своего дара; он подивился, как Ллейн мог догадаться о том, что у него на уме.
— Если я позволю, она будет дышать мне в затылок весь остаток моих дней. Она упрямая женщина, твоя Андраде.
Да, подумал Уриваль, она все-таки умерла первой и оставила его одного.
— Ничего, если я посижу с тобой? Похоже, ночь будет долгой.
— Нет, ничего. Думаю, она бы хотела, чтобы ты побыл здесь.
— Спасибо, милорд. — Ллейн склонил перед Уривалем голову, как будто тот был по меньшей мере верховным принцем. — Тогда я останусь. Посидим вместе.
ГЛАВА 25
В эту тревожную ночь на долю стражей выпала нелегкая служба. Сейчас, когда умерла сама леди Крепости Богини, лагерь казался окруженным ужасами. Они вздрагивали от каждого шепота, шарахались от теней, отбрасываемых на тонкие стены палаток горевшей в них одинокой свечой. Они пытались не обращать внимания на порывистые жесты нетерпения, боли или смертельного страха, на бессильно разведенные, сжатые или искавшие друг друга руки. Давно опустились в уютные объятия гор Вереш луны; давно улеглись спать те, кого сморили бурные события минувшего дня и вечера; давно погасли сигнальные костры, и только звезды озаряли лагерь бледным серебристым светом, а в разноцветных шатрах все не смолкал и не смолкал шепот.
Рохан поблагодарил Чадрика и Аудрите за заботу о его жене и сыне, посмотрел им вслед и налил себе большой кубок крепкого вина. В кресле рядом с матерью сидел напряженный Поль с расширившимися от волнения глазами; Сьонед безуспешно пыталась скрыть бившую ее дрожь. Он налил вина и им и начал мерить шагами треугольник ковра: от стола к окну, от окна к креслам, от кресел к столу.
— Она спрашивала о вас, — внезапно сказал он. — О вас обоих. Хотела знать, спаслись ли вы. Помоги нам Богиня. Мы были ей дороже собственной жизни.
Сьонед не притронулась к своему кубку. Рохан тихонько окликнул ее, испытывая боль при виде застывшего в ее глазах чувства вины, так похожего на его собственное.
— Нет, — сказала она голосом, полным тоски. — Рохан, я не могу этого вынести. Она сделала меня тем, что я есть, а когда я говорила с ней в последний раз… О Богиня! — Ее оцепенение бесследно исчезло. — Она умерла, думая, что я ненавижу ее!
— Сьонед, перестань мучить себя… Она подняла на него мрачный взгляд.
— А если я перестану, ты тоже перестанешь? Поль слегка пошевелился и встретил взгляд Рохана взглядом человека, который стал намного старше своих лет.
— Отец… Ллейн передал мне ее слова о Масуле.
— Какие?
— Он не получит Марку. И не только потому, что она моя по праву. Меня приняли эта земля и эти люди. Я не отдам их ему.
— Они твои, а ты их, — пробормотала Сьонед. Она посмотрела на Рохана, и ее провидческие зеленые глаза без слов сказали: «Он внук Ролстры и имеет на Марку больше прав, чем представляет себе ».
210 
