Особенно,... 
57 
— Режь, — кивнул Олег. — Только уж на всех запекай, пока мы с делами управляемся.
— Как скажешь, боярин. — Будута двинулся к лошадям, прикидывая, какую разделать проще, и чтобы помоложе была.
Ведун сделал глубокий вдох, вытянул руку с растопыренными пальцами:
— Аттара храш коми, тхара, тзара, Тхор! Ананубис, кхор, тра Кнор, Кнор, Кнор-Кронос! Атахи! Вставайте, воины! Вы мне нужны.
— А-а-а!!! — заметался, не зная, куда деваться, холоп, вокруг которого начали подниматься из кровавых луж только что убитые враги. — Не-е-е-е-я-я-я!!!
— Свят, свят, — перекрестился и кормчий, подтянувшийся к ним от поставленного за спинами четвертого легиона обоза. — Господи, спаси, помилуй и сохрани грешного раба твоего Александра…
— Нарекаю вас четвертым легионом! — опустил руку Олег. — Любовод, выдай им щиты со своей телеги. А копья пусть свои забирают. Те, с которыми Раджафу служили. Поднимите копья, воины, и идите за этим человеком!
Купец шумно сглотнул, закивал:
— Ладно, ладно… — Он покосился на покачивающихся мертвецов, с которых все еще стекала кровь. Кое у кого высовывались наружу внутренности, у некоторых торчали обломки копий. — Ты и нас так… можешь… кожу… колдун.
— Ты бы лучше не умирал, друже, — похлопал его по плечу Середин. — Договорились?
— Угу… — Покачиваясь, как не до конца оживший зомби, купец побрел к обозу. Новые рекруты войска Аркаима двинулись следом.
— Зря хозяин беспокоится, — окинув поле боя беглым взглядом, произнес Ксандр. — Брать тут нечего. Че для боя не годится, все попорчено. А че годится — они с собой унесли. Чего застыл, Будута? Ты же мяса хотел отрезать!
— Не… не… не… — Холоп сглотнул и закончил: — Расхотелось кушать.
— А остальным нет, — отрезал кормчий. — Давай, готовь, коли уж взялся. И хватит рожи корчить. Нешто ты мертвецов никогда не видел?
— Мертвецов — видел, — кивнул паренек. — Живых — нет.
— Ушли они, Будута, ушли, — напомнил Олег. — Так что давай, крутись. Оставишь нас без обеда или ужина — выпорю! И не посмотрю, что ты не мой, а Муромский.
Ведун отправился к обозу нагонять новых легионеров — надо было еще поставить их в общий строй. Любовод тем временем успел указать мертвецам, где брать щиты, и теперь с живым интересом осматривал город, словно забыв, что вокруг толпятся кровавые зомби.
— Ты как, друже?
— А-а, колдун, — кивнул купец. — Ты когда город брать станешь? Чего рать-то твоя стоит?
— А нужно брать-то? — засомневался Олег. — Как поймут, что от тирана освободились, так сами к нам примкнут. Они покамест не знают просто, чего мы хотим.
— Знают — не знают, какая разница? Незамиренные города за спиной оставлять никак нельзя. Дороги же аккурат мимо городов идут. Коли город не взять, гарнизон свой не оставить, иль хотя бы осады не выставить, так горожане обозы грабить начнут, что мимо них к рати идут, али те повозки, что назад, до дома возвертаются. Никак нельзя оставлять. Пока города не сдались, то и земля, считай, твоей никогда не станет.
— Какой, гарнизон, друг мой? — покачал головой ведун. — Мои тупые двуногие сами шагу сделать не могут, не то что решение принять. Чтобы гарнизон оставить, над ним нужно начальника назначать. А у меня людей соображающих всего два человека с половиной. Так что я могу либо послать мертвецов с приказом убивать и вырезать всех местных до последнего, или так оставить.
— А чего поделаешь? Война, чай. Здесь без крови не обойтись.
— Если ты думаешь, что добычу в городе богатую соберешь, — покосился на друга Олег, — то посмотри на воинов. Они дерева от золота не отличат. А яшмового кубка от помойного ведра.
— Ничего, я не гордый. Мы с кормчим и сами потом пошарить по селению можем. Чай, не Новгород, за пару часов управимся.
— А надо тебе с собой добра столько времени таскать? Поход-то еще только начинается.
— Ничего, своя ноша не тянет… А почто ты меня отговаривать надумал, друже? — вдруг удивился купец. — Мы же ныне сотоварищи, и прибыток у нас общий. Подсоблять должен, а не перечить…
— Гляньте, идет кто-то, — перебил спорщиков Ксандр, указывая на город.
Действительно, по склону города неуклюже спускался какой-то бородач, неся в одной руке желтый цветок, а в другой — что-то небольшое и продолговатое, с хвостиком…
— Груша и цветок, — разглядел более глазастый кормчий. — Старика послали. Видать, того, кого не жалко.
57 
