48 
— Одного я не понимаю, — подал голос Росин, прожевал закинутую в рот порцию каши и продолжил: — За полгода второй раз на одну и ту же деревню какие-то странные пришельцы наскакивают. По виду не свены, не датчане, ни ляхи какие-нибудь. Можно за шотланцев принять — но откуда они возьмутся в этой дикой глуши? Опять же, палаши европейские, пищали русские.
— Пираты! — отодвинул опустевшую миску Сергей Малохин и блаженно похлопал себя по животу. — У кого что украли, тем и пользуются.
— И какого рожна им тут делать? — повернул к нему голову Костя. — Что можно взять на одиноком чухонском хуторе? Проще ладью торговую у устья подловить. В ней и товар будет, и золотишко найдется. И вот что интересно: только при нас дважды они тут появляются, и дважды все до единого погибают. И все равно сюда прутся.
— Случайность.
— Не похоже. Я карту видел. Ее наш викинг, который Хайретдинов, из «Глаза Одина», у прошлых разбойников нашел. Там эта деревенька, Келыма, красной точкой обозначена. Кстати, именно ее здешние чухонцы Кельмимаа, землей мертвых называют, тебе это странным не кажется. А опричник перебитых нами в прошлый раз бандитов варягами называл. Значит, не в первый раз видел.
— Варягами? — вздрогнул Хомяк.
— Да, а что? — моментально насторожился Росин.
— Слово знакомое…
— Конечно, знакомое, — пожал плечами Картышев. — В Древней Руси так именовали княжеских дружинников. Но только было это очень, очень давно. В те времена, когда наша земля проходила эпоху феодальной раздробленности, и когда идеалом воина считался скитающийся герой-одиночка, когда народ слагал былины о могучих богатырях: Илье Муромце, Алеше Поповиче, Добрыне Никитиче. То есть, в эпоху, которую спустя триста лет прошла и старушка Европа, оставив потомкам целые тонны рыцарских романов типа «Тристана и Изольды». И мне совершенно непонятно, какое отношение могут иметь великие древние воители к этим голоногим мореплавателям.
— А то и могут, — почесал в затылке Росин, — что по мере развития общества определяющее значение в бою стали иметь дисциплинированные отряды бояр, а герои-одиночки, соответственно, выродились в мелкое разбойничье племя.
— Как-то вы не по-человечески разговаривать стали, — покачал головой Никита. — А почему бы просто не спуститься к ихней посудине, и не посмотреть: есть там карта, или нет?
— Ладно, — Росин рассмеялся, поднимаясь из-за стола, и примиряюще хлопнул Игоря по плечу. — Пошли, теоретик. Сейчас выяснится, что это беглые шведские крестьяне на Русь подались, да за судовую рать выдать себя попытались.
Однако все оказалось совсем не так: на корме лодки, прикрытый от посторонних глаз парусиной, стоял изящный резной ларец, покрытый ажурной костяной инкрустацией. В этом ларце, рядом со странной фигуркой, выполненной в виде христианского распятия, но с орлиной головой наверху, когтистыми лапами на концах перекладин, крупным сапфиром внизу и кисточкой из длинной седой шерсти под ним; лежали покрытые непонятными письменами пожелтевшие пергаментные листки. В зарисовке на одном из них без труда узнавалась изогнутая лента Невы. Примерно посередине находился любовно вычерченный остров, напротив которого красовалась бурая клякса.
Рассматривающие карту Росин, Картышев и Малохин одновременно подняли головы: у противоположного берега реки лежал заросший высоким березняком остров.
— Значит, они шли именно сюда, — сделал вывод Картышев. — Что делать будем?
— Домой возвращаться, — пожал плечами руководитель клуба. — Деревням на Неве явно больше ничего не грозит, а карта… Мы теперь знаем, что варяги плыли именно сюда. Ну и что? Разве только, можно предположить, что спустя полгода тут появятся новые гости.
— Никита, — повернулся Костя к ожидающему на берегу Хомяку. — Тут кошелек, фигурки всякие, ларец… Ну, в общем, это как бы твоя законная добыча. Можно я карту возьму? Сравню с той, что в рюкзаке осталась, с мужиками посоветуюсь. Вдруг скумекаем чего?
— Забирайте, — безразлично хмыкнул хозяин хутора. — Мне она ни к чему. Сами-то вы сейчас куда?
— Назад, в Каушту. Суйду знаешь? Там, на реке, где раньше поселок Горки стоял, мы и обосновались.
— Не стоял, а будет стоять, — с ухмылкой поправил Росина Сергей.
— А как туда выберетесь по здешним болотам? Осень, вода поднялась, тропы все затоплены, — подергал себя за ухо Никита. — Вот что, Костя. Забирайте-ка вы эту посудину, и поднимайтесь на ней обратно по Тосне. Сейчас здесь, окромя как по рекам, дороги нет.
48 
