Последние отзывы

  20  

Первым из троих рыбаков погиб тот, что кинулся к близкому лесу. Нагнавший его оруженосец очень красиво и даже изящно вонзил свое копье ему между лопаток, причем вогнал не наполовину древка, как де Лекс, а лишь самый кончик — ровно настолько, чтобы убить, но чтобы лэнс не застрял и его удалось сразу вытащить обратно.

Вторым попался тот, что удирал на санях. Пару раз оглянувшись, он понял, насколько быстрее мужицкой повозки скачут преследователи, спрыгнул с нее — но споткнулся, несколько раз перекувырнулся, и больше не вставал, поскольку рядом с ним уже начали стучать в лед кованые копыта. Наверное, язычник надеялся, что с высокого рыцарского седла достать его мечом не удастся, или что его примут за мертвого и не тронут — но один из всадников опустил копье и пришпилил рыбака ко льду — уже без всякого изящества, просто по необходимости.

Дольше всех прожил молодой безбородый и безусый паренек, бездумно кинувшийся бежать вдоль вытянувшегося на несколько миль озера. За ним погнались такой же юный Фридрих фон Фосс, пятый сын в довольно известной дворянской семье, и виконт де Поншартрен, которого отец, граф Монфор Симон Адольф желал воспитать настоящим воином, а потому доверил Ордену. Родовитые дворяне, скача в двух десятках шагов позади язычника, долго обсуждали, кому из них надлежит нанести смертельный удар — пока рыбак сам не рухнул на снег от усталости. Оруженосцы приблизились, остановились рядом. Паренек попытался встать, сделал пару шагов, упал на колени, окончательно обессиленный. Атаковать такую жертву по всем правилам воинского искусства орденцам показалось скучно, поэтому они просто потыкали ему в спину мечами и повернули к своим.

Дорога освободилась — и воинская колонна уже вытягивалась неспешным шагом на лед озера, больше не боясь быть обнаруженной неприятелем.

— Лошадь что ли из упряжи вырезать? — задумчиво предложил один из оруженосцев. — Будет заводной конь.

— Оставь, — посоветовал де Леке. — Все равно кетлеровский сын кому-нибудь из пеших ливонцев отдаст. Пусть начетник разбирается.

Рыцарские пажи поскакали в сторону головного отряда.

Ехавший первым дерптский епископ внимательно вглядывался в стену леса по левую руку. Поначалу она казалась неразрывный, но вот внимательный взгляд священника обнаружил просвет, черный всадник повернул туда, удовлетворенно кивнул и призывно махнул рукой. Протока со странным названием Быстрица, соединяющая два озера, начиналась именно здесь.

* * *

Зализа не верил, что Орден смог проникнуть в русские пределы, никак не выдав своих намерений ни торгующим в Ганзе торговым гостям, ни собирающим в Ливонии дань монахам, ни православным священникам, что наверняка предупредили бы единоверцев о грядущей опасности. Не верил. Но знал он и то, что самые глупые правила поведения рати в походе продиктованы большой кровью, пролитой русскими людьми во многих землях. Одно из них гласило: внезапно исчез разъезд — считай, что там подкрадывается враг. Веришь, не веришь — а обычай соблюдай.

— Боярин Мурат, — повернул он голову к осевшему в Северной Пустоши татарину. — Бери своих смердов и сыновей, да скачите по Ауте на день пути вперед.

— Вестника прислать, али как? — хищно оскалился шуйский волостник.

— Вестника ты в Бор зашли, пусть про мой дозор поспрошают. А сам, встретишь, не встретишь кого, всем разъездом к вечеру назад возвращайся.

— Понял, Семен Прокофьевич, — татарин поворотил коня и разбойничьим посвистом стал созывать своих витязей.

— А ты, Дмитрий Сергеевич, — повернулся Зализа к боярину Иванову, пройди две версты ниже по реке и поставь по обоим берегам ратников в засеку.

— Сделаю, Семен Прокофьевич, — кивнул тот.

— Феофан, разбивай лагерь. Вслепую я ополчение не поведу.

— Это верно, Семен, — боярин Старостин отправился выполнять распоряжение.

— Так что, Семен Прокофьевич, — не очень уверенно спросил купец, ощутивший себя в самом центре военной кампании. — Гуляй-город рубить?

— Гуляй-город? — переспросил опричник, и вспомнил еще одно очень важное на войне правило: лучше сделать лишнее, чем оказаться без необходимого. Зализа вздохнул, и уверенно кивнул: — Рубить!

Воинская колонна опять свернула на широкий наволок. Бояре скидывали на заснеженную землю котомки и чересседельные сумки, расседлывали коней, пуская их порезвиться на снежном просторе. А вот купец на этот раз ушел с реки и, высматривая между соснами просветы или срубая невысокую поросль, стал заводить обоз в лес. Углубившись на пару сотен саженей, работники Кондрата Васильевича принялись спешно разгружать товар. Впрочем, несколько людишек уже начали выбирать сосенки в пол-обхвата толщиной и умело рубить их под самый корешок.

  20