Особенно,... 
113 
Синджен торопливо сказала:
— Колин, они приехали ко мне из-за Новобрачной Девы.
— Это не тот ли призрак из Нортклифф-Холла, о котором ты говорила детям?
— Детям? — недоуменно переспросила Алике.
Колин опять покраснел, поднося чашку ко рту, и принялся ерзать на своем стуле.
— Да, — проговорил он, — детям.
— У меня теперь есть двое замечательных детей, — как ни в чем не бывало сообщила Синджен, — Филип и Далинг. Филипу шесть лет, Далинг четыре, и они прелестные маленькие разбойники, как и все остальные малыши в их возрасте. Кстати, я рассказала Колину о драгоценных любимцах Райдера.
— В своих письмах ты ни словом не упомянула об этих детях, Синджен, — с упреком сказала Софи.
— Да, да. Видишь ли, Софи… — Тут Синджен, будто спохватившись, перевела разговор на другое: — Знаешь, Колин, Новобрачная Дева явилась Алике и сказала ей, что я больна. Тогда Алике и Софи поспешили ко мне, как только смогли, потому что беспокоились за меня.
— Она сказала мне еще кое-что, — продолжила Алике, сделав вид, будто не заметила, как ее увели от темы. Надо же, еще одна тайна! Как интересно! — Новобрачная Дева говорила не только о твоей болезни, Синджен. Еще она сказала, что ты в беде.
— О Господи, — произнесла Синджен и посмотрела на мужа. Тот выглядел явно озадаченным. Дуглас на его месте начал бы насмехаться и ворчать на жену за то, что она «несет чепуху». А Райдер хохотал бы до упаду.
— Никакой беды у нас нет, — сказал Колин. — Впрочем, есть кое-какие неприятности, но ничего такого, с чем я не мог бы справиться. Так что это вы здесь затеваете, хотел бы я знать? Выкладывайте всю правду.
— Мы просто приехали к вам в гости, — прощебетала Алике с глупой улыбкой. — Это самый обыкновенный визит, вот и все. Мы присмотрим за домом, пока Синджен не выздоровеет и опять не возьмет дело в свои руки. Верно, Софи?
— Совершенно верно, — согласилась Софи, кивая с видом услужливой незамужней тетушки и надкусывая вторую булочку. — Видите ли, Колин, ни одна из нас двоих не обладает полным набором талантов, необходимых для ведения домашнего хозяйства, поэтому для того, чтобы все в доме шло как следует, необходимо присутствие нас обеих. Какой вкусный чай, Синджен.
Колин посмотрел на Софи, вздев одну густую черную бровь.
— Да, — сказал он, — Джоан повезло с родней.
— Джоан? — хмурясь, переспросила Софи. — Где вы откопали это имя, Колин?
— Я предпочитаю его этому ее странному мужскому прозвищу.
— Ах вот как. Но ведь…
— Это пустяки, Софи, — перебила ее Синджен и быстро добавила: — Спасибо, что приехали. Я так рада! — А потом, не подумав, выпалила: — Это было ужасно.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Софи, слизывая с пальца большую каплю малинового варенья.
Синджен бросила быстрый взгляд на мужа и поспешно проговорила:
— Потом, Софи, мы поговорим об этом позже. Колин свирепо сдвинул брови:
— Сейчас же ложись в постель, Джоан. Ты бледна, как моя рубашка, и потеешь так, словно на тебе воду возили. Мне это не нравится. Пойдем, я отнесу тебя наверх. И оставайся в постели — я так желаю. Я сам скажу тебе, когда тебе можно будет встать.
Не дожидаясь ответа, он поднял ее на руки и понес к двери, бросив через плечо:
— Если хотите, идите за нами, сударыни. Это поможет вам научиться ориентироваться в замке.
Софи и Алике, успокоенные насчет здоровья Синджен, но весьма озадаченные наличием у ее мужа детей и ее упоминанием о чем-то «ужасном», молча поднялись вслед за Колином по необъятно широкой парадной лестнице.
— Думай об этом как о приключении, — сказала Алике Софи, прикрывая рот рукой. — Ой, посмотри на джентльмена вон на том портрете. Боже мой, да ведь он же голый!
Колин улыбнулся, услышав эту реплику, но не обернулся, а только сказал через плечо:
— Это мой прапрадедушка, Грэнтен Кинросс. Предание гласит, что он проиграл пари, которое заключил с соседом, в результате чего ему пришлось заказать свой портрет в голом виде. Правда, на переднем плане, прямо перед ним, благоразумно нарисован тисовый куст.
— А в чем состояло пари? — поинтересовалась Алике.
— Говорят, что Грэнтен был очень необузданный молодой человек и пользовался большим успехом у местных дам. Он считал, что его жизненная миссия — сделать их счастливыми, всех до одной.
Один из его соседей заявил, что Грэнтену, невзирая на все его уговоры и льстивые речи, никогда не удастся обольстить его жену, поскольку ее добродетель неприступна и безупречна. На сей счет и было заключено пари. В конце концов оказалось, что на самом деле жена соседа — переодетый юноша, и Грэнтен проиграл пари и был вынужден позировать художнику нагишом.
113 
