106 
— Может, мы с тобой что-то и накопаем. Что-то более существенное, чем неизвестно откуда взявшийся носовой платок, или образ примерного мальчика, или новенькая футболка. Но сначала надо выяснить некоторые факты.
Вейренк с надеждой взглянул на комиссара. Даже в прежнее время, считая Адамберга своим обидчиком, он не мог не восхищаться этим человеком. И неожиданные идеи Адамберга всегда казались ему продуктивными, хотя в какие-то моменты все думали, что комиссар бредит, хотя зачастую надо было пропустить через решето не одну кучу грязи, чтобы найти крупинку золота.
— Скажи, есть ли в семье твоей матери, среди твоих ближайших или далеких предков мужчина или женщина с фамилией, похожей на Паоле? Арнольд Паоле?
Вейренк ощутил разочарование. Первая куча грязи не дала золота.
— Па-о-ле, — по слогам повторил Адамберг. — Не исключено, что ее переделали на французский лад — Паоль, Поль или, скажем, Паолюс. Может, есть хоть родственник, у которого имя и фамилия начинаются с нужных букв — А и П?
— Паоле? Это такая фамилия?
— Да, сербская фамилия. Но ее основательно подправили. Как, например, фамилию Плогойовиц, которая теперь известна сразу в нескольких вариантах: Плогерштайн, Плёгенер, Плог, Плогодреску. А Плогофф тут ни при чем, это название городка в Бретани.
— Ты уже упоминал про этого Плогойовица.
— Здесь эту фамилию нельзя произносить так громко, — сказал Адамберг и на всякий случай огляделся.
— Почему?
— Я же тебе говорил. Петер Плогойовиц — величайший из вампиров. И он живет здесь.
Адамберг сообщил это с такой непосредственностью, словно давно уже разделял суеверия кисиловцев. К его удивлению, Вейренк озабоченно нахмурился.
— Что такое? Ты не понял, почему об этом нельзя говорить громко?
— Я не понял, чем ты тут занимаешься. Охотишься на вампира?
— Не совсем так. Я охочусь на потомка вампира, который стал жертвой другого вампира, и на всю его династию, начиная с тысяча семьсот двадцать седьмого года.
Вейренк медленно покачал головой.
— Я знаю, что делаю, Вейренк. Спроси у Аранджела.
— Это тот, у кого ключ?
— Да. Тот, кто не дает Плогойовицу выйти из могилы. Эта могила — на опушке леса, недалеко от хижины, где ты ночевал. Ты, может быть, видел ее.
— Нет, — ответил Вейренк так категорично, словно отрицал само существование этой могилы.
— Забудь Плогойовица, — сказал Адамберг и взмахнул рукой, как бы отметая нежелательную тему разговора. — Лучше напрягись и вспомни фамилии твоих предков по материнской линии, то есть предков Кромса. Ты вообще о них слышал?
— Я их прекрасно знаю. Когда-то страшно увлекался изучением нашего генеалогического древа.
— Замечательно. Напиши их фамилии на скатерти. К какой эпохе восходит начало твоей родословной?
— К тысяча семьсот шестьдесят шестому году. Там двадцать семь фамилий. Их не так трудно узнать, ведь все мои предки вступали в брак с людьми из соседней деревни. Самые смелые в поисках счастья отдалились от родного очага на целых шесть километров. Думаю, они занимались любовью у мостика в Жоссене.
— Должно быть, это очень древний обычай.
Когда Вейренк закончил список, Адамберг разорвал скатерть: среди двадцати семи фамилий не было ни одной, хоть сколько-нибудь напоминающей Паоле.
— А теперь следи за моими рассуждениями, Вейренк. Убийца Пьера Воделя и Конрада Плёгенера является потомком Арнольда Паоле, умершего в тысяча семьсот двадцать седьмом году в деревне Медведжа, недалеко отсюда. Среди предков Кромса нет ни одного Паоле. Это значит, что в деле с твоим племянником возможны только два объяснения.
— Перестань называть его моим племянником. Он, между прочим, твой сын.
— Мне не хочется говорить «мой сын». Лучше я буду говорить «твой племянник».
— Я давно понял, что тебе не хочется так говорить.
— Либо твой племянник совершил эти убийства, будучи послушным орудием одного из Паоле. Либо их совершил сам Паоле, и он же подбросил носовой платок твоего племянника, так удачно найденный на месте преступления. При любом варианте нам необходимо найти потомка Арнольда Паоле.
Даница поставила на стол две рюмки.
— Поосторожнее с этим, — предупредил Адамберг. — Это ракия.
— Ну и что?
— Попробуй — и поймешь. Если бы в склепе у меня была ракия, я мог бы провести там сто лет и не умереть.
106 
