Особенно,... 
68 
Она была в ярости. Бросив возмущенный взгляд на человека с Золотым Ключом, крикнула:
— Тио Гиаберто, как ты можешь участвовать в этом? Я не вернусь! — Элейна лягнула в голень одного из своих обидчиков. Выругавшись, тот ее отпустил.
— Элейна! — Дядя был в не меньшей ярости. — Даже если нам придется запереть тебя в комнате, ты все равно вернешься в Палассо Грихальва и станешь делать то, что приказывают твои старшие родственники!
— Я вам не служанка! Я совершеннолетняя, вдова. И могу делать со своей жизнью все что пожелаю!
К этому моменту Рохарио удалось подобраться поближе к дяде Элейны и услышать не предназначенные для чужих ушей слова:
— Никто из рода Грихальва не может делать то, что пожелает. Ни ты, ни другие. Эстебан, Гонсальво, если понадобится, несите ее на руках. В случае необходимости я найму телегу. Думаю, не стоит напоминать, какое вас ждет наказание, если она не доберется до Палассо в целости и сохранности.
Двое слуг потащили за собой Элейну. Рохарио бросился вперед, проскочив между изумленными стражниками. Его не интересовали ни голова, ни грудь Гиаберто Грихальвы, лишь его руки. Схватив правую руку Гиаберто, Рохарио сильно отогнул назад средний и безымянный пальцы.
Гиаберто замер на месте.
— Остановитесь! — хрипло выкрикнул Рохарио стражникам, окружившим его. — Отпустите ее. Вы не имеете права насильно увозить Элейну.
— Мы имеем все права. Она Грихальва. — Гиаберто переменился в лице. — Эти гвардейцы находятся здесь по приказу вашего отца, дон Рохарио. Вы намерены воспротивиться его воле?
— Именно!
— Нет, Рохарио, — тяжело дыша, промолвила Элейна. — Их слишком много, нам не победить. Существуют другие способы…
Ее взволнованный голос так подействовал на Рохарио, что он отпустил руку Гиаберто. Тот мгновенно отступил назад, между ними встали охранники и прижали Рохарио к стене. Сквозь накатившую боль ему вдруг привиделось лицо подмастерья, напавшего на него во время беспорядков у собора. Нет, невозможно — ведь это те самые солдаты, что давали клятву защищать его.
— Элейна! — Ее потащили прочь из двора. А Рохарио не мог высвободиться из цепких рук стражника. — По крайней мере не запрещайте ей рисовать! — крикнул он им вслед.
Ее дядя вздрогнул от этого крика, но тут же решительно устремился вперед.
На другом конце двора мелькнуло бледное лицо Элейны, она смотрела на Рохарио. У нее был такой выразительный взгляд! Молодой человек попытался вырваться, броситься к ней — наверняка Элейна хотела ему что-то сказать. Однако стражник подтолкнул его к стене, и Рохарио прижался головой к серому камню.
А потом его отпустили. Гвардейцы зашагали к проходу, вышли на улицу. Элейны больше не было видно.
Он опустился на землю, одной рукой стал тереть голову, а другую прижал к груди. Брюки из тонкой ткани промокли: он сидел посреди лужи, образовавшейся после утреннего дождя, но ему не хотелось шевелиться.
— Маэссо Рохарио! С вами все в порядке? Вы можете встать? — Гаспар помог ему подняться на ноги, хотя Рохарио было совершенно все равно, сидит он или стоит. — Чирос! Ворвались в мой собственный дом! Утащили ни в чем не повинную женщину! Кто будет следующим?
Из гостиницы высыпали зеваки. Через окно в столовую Рохарио видел часть настенного рисунка Элейны, яркое пятно с белой кляксой в одном углу — она не успела закончить картину.
— Кого из нас они вот так же уволокут в следующий раз? Кто обеспечит наше право спокойно жить в собственных домах? Нанять художника, чтобы он расписал стену?
Постепенно слова Гаспара стали доходить до сознания Рохарио. Он поднял голову, хотя она ужасно болела.
— А разве не это должен сделать Парламент? — возвысил голос Рохарио. — Парламент, в который входят граждане страны? Парламент, уполномоченный охранять интересы жителей Мейа-Суэрты от деспотизма Великого герцога? Любая влиятельная и знатная семья может обратиться к нему за помощью. А как насчет тебя, маэссо? Ты пойдешь к Ренайо просить о защите, если тебя кто-нибудь несправедливо обидит? Если налоги станут чрезмерно высокими? Кто поможет тебе, если в твое заведение придут гвардейцы? Кто поможет тебе? Эйха! — Боль пульсировала в висках, и он прикрыл глаза рукой, чтобы скрыть слезы.
— Пойдем, друг, — сказал Гаспар, — тебе нужно лечь. Но и оказавшись в своей комнате, окутанной ночными тенями, на мягкой постели, Рохарио никак не мог успокоиться.
68 
