Последние отзывы

  46  

Эйха! Придется ограничиться лишь возможностью подслушать, о чем они там говорят. Конечно, первый тост произнес Верховный иллюстратор Андрее. Агустину страшно хотелось узнать, кто еще собрался вокруг стола. Грандтио Кабрал, судя по тихому обрывочному разговору в самом начале, должен там быть. Однако голоса собравшихся были такими приглушенными, что он никак не мог разобрать, кому какой принадлежит.

«…прежде чем мы отправимся на службу в Катедраль, я должен сообщить вам весьма неожиданную новость. Я только что принял курьера из Чассериайо…»

«Матра эй Фильхо! Случилась катастрофа?»

"Ну-ну, Никойо. Давайте не будем замечать только плохую сторону жизни. Скажем так: планы несколько изменились”.

"Я ее убью”. Это сказала мать Агустина, тут у него сомнений не возникло.

"Не стоит волноваться, Диониса. — Несмотря на то, что голос звучал приглушенно (ведь Агустин слышал его лишь благодаря заклинанию), он был уверен — Андрее немного раздражен, но в то же время происходящее кажется ему забавным. — По крайней мере одна из твоих дочерей заботится об интересах своей семьи”.

«Беатрис!»

Сразу несколько голосов, смех.

«Матра Дольча, Кабрал, ты что, окончательно потерял совесть? — Снова Диониса. — Мы же не обеспечили Беатрис защитой. Она так молода — и может иметь детей!»

"Я уверен, Лейла научила ее всему, что ей следует знать. Я недооценил этих девушек”.

"Кабрал прав, — сказал Андрео. — Элейна была первоклассной кандидатурой, однако Эдоард выбрал не ее”.

«Она подтолкнула к этому Беатрис, я не сомневаюсь, так оно и было! Вот подождите, как только до нее доберусь, тут же прикажу ее выпороть! Матра! Я собственноручно с ней разберусь!»

"Уверяю тебя, Диониса, Беатрис не родит дону Эдоарду детей. Ты лучше вспомни: восстановлена традиция Марриа до'Фантоме. И это для нас важно”.

Элейна не стала любовницей дона Эдоарда. Вместо нее эту роль играет Беатрис.

Агустин задохнулся. Начал хватать ртом воздух, потянулся за чашкой с водой, перевернул ее, уронил свой рисунок и мучительно закашлялся.

Словно сквозь туман, пытаясь отдышаться, продолжал он слышать голоса, которые теперь перешли к другой теме, но Агустин уже не понимал, о чем они говорят. Он отчаянно пытался сделать вдох. Как они намерены поступить с Элейной?

— Думаю, здесь. — Эти слова доносились не из рисунка. Дверь шкафа распахнулась, и Агустин заморгал, глядя на Гиаберто, из-за спины которого выглядывало морщинистое, удивленное лицо под шапкой снежно-белых волос — Кабрал.

— Дайте мальчику что-нибудь попить, — рявкнул Гиаберто и выхватил из рук Агустина рисунок.

Кабрал оттолкнул Гиаберто в сторону и поставил Агустина на ноги.

— Ничего, ничего страшного, меннино. Слушай мой голос. Слушай мое дыхание. Когда я делаю вдох.., вот так…

Вдыхаемый воздух ревел в ушах Агустина, грохотал в такт ударам сердца.

— .и ты тоже начнешь дышать. Не глубоко. От этого ты только больше раскашляешься. Давай со мной вместе. Хорошо. Так, а теперь сделай шаг. Мы с тобой выйдем из пыльного шкафа.

К тому времени как они добрались до ателиерро, Агустин дышал еще с трудом, но уже перестал кашлять.

— Вот твой сын, Диониса, — объявил Кабрал. — Я думаю, нужно пригласить санкту, чтобы она его осмотрела.

— Можно подумать, санкта согласится войти в наш проклятый Палассо. — Диониса была в ярости.

— И тем не менее, — мягко настаивал на своем Кабрал. — Возможно, они держались с тобой не совсем так, как тебе хотелось бы, Диониса, но речь идет о твоем Одаренном сыне. Ему трудно дышать. Они знают, как с этим справиться.

Агустина уложили в постель, а позже им занялась санкта в традиционном одеянии и платке, ее строгий взгляд напомнил ему статуи, украшающие. Катедраль. Но как только Диониса вышла из комнаты — по приказу санкты — и пожилая женщина осмотрела мальчика, ее лицо подобрело.

— Бедняжка, — сказала она. — Ты похож на моего внучатого племянника: кожа, кости и огромные глаза. Сколько тебе лет? Покажи на пальцах. Ничего не говори. Пятнадцать, верно? Мне было как раз столько же, когда мои родители посвятили меня екклезии. — Агустину хотелось спросить, имела ли санкта возможность выбора, или, как в его случае, все было решено за нее, но он не осмелился. — Ну-ка, я послушаю твои легкие. Что это за запах? Фенхель? Сам сделал себе микстуру? А ты разумный мальчик. — Она произнесла эти слова одобрительно, совсем как Элейна.

  46