Особенно,... 
103 
— Я — Грихальва. Мне, как и Сарио, как и тебе, с детства внушали, что наше место — рядом с герцогом…
— Рядом, — подчеркнул он.
— Да, конечно. — И тут она поняла. — Ты думаешь, Сарио этого мало?
— Ему этого достаточно.
— Но если все же…
— После того как родишь, как долго ты еще будешь писать? — отчетливо промолвил он. — Возьмешься за кисть не раньше, чем вырастишь ребенка. А если родишь второго?
Она ничего не сказала, но ответ ясно читался на бескровном лице. Недолго. Никогда.
Раймон кивнул.
— Что бы там ни было, он должен писать.
— Эн верро, — сказала она упавшим голосом. — Я знаю… Я все о нем знаю с самого детства. Видела Луса до'Орро… Только я ему верила, только я его всегда понимала. А остальные его не любили…
— Даже прозвали Неоссо Иррадо. — Он снова кивнул. — Я тоже носил эту кличку. Похоже на необходимую предпосылку, верно? Она сразу поняла.
— Но почему же ты…
— Моему Дару нашли другое применение. Было кому это сделать.
— Как ты нашел применение Дару Сарио? Он промолчал.
— Почему? — спросила она. — Почему он, и никто иной? Неужели не было другого подходящего кандидата в Верховные иллюстраторы?
— Это дело Вьехос Фратос, нам с тобой… Она вежливо перебила:
— Это и мое дело. Не только Вьехос Фратос потрудились над его судьбой.
Ветер ерошил волосы, сдувал с лица пряди — Раймон не мог от нее ничего скрыть.
— Потому что я так захотел. Она съежилась.
— По-твоему, это ответ? По-твоему, это оправдание? Он горько рассмеялся.
— Человек не всегда способен достичь своей цели. Но он может сотворить другого человека, чтобы тот пошел по его пути.
— Но…
— Бассда! — вырвалось так же неожиданно для него, как и для нее. — Я сознаю ошибку, и каюсь, и вполне представляю себе последствия. Матра эй Фильхо, Сааведра, может, я наивен, но вовсе не глуп. Не глух. И не слеп.
У нее в глазах набухли слезы. Потекли по щекам.
— И я, — произнесла она безжизненным голосом. — Я тоже наделала ошибок, но меньше, чем ты.
— Эйха, нам не в чем себя винить.
— Ты уверен? Я никому не рассказала о старике… О старом тза'абе, у которого учился Сарио.
— А я никому не рассказал о страницах Кита'аба, не открыл правды о нашем Фолио. — Он увидел изумление на ее лице. — Теперь ты понимаешь? Что толку признавать свою вину, стыдиться? Ошибки надо исправлять.
В ее красивом лице не было ни кровинки, кожа казалась тонким пергаментом.
— Я пришла к тебе, чтобы Вьехос Фратос поняли, кто он такой. Чтобы остановили его.
— Как?
— Пейнтраддо Чиева, — прошептала она.
— Ты хочешь, чтобы мы его убили? Изувечили?
— Нет! Святая Матерь, нет…
— Тогда чего же ты от нас требуешь, Сааведра? “Наименьшая кара” его нисколько не образумила..
— Нет, — сказала она. — Нет, это тоже не годится… — Она побледнела еще сильнее.
— Сааведра?
— Его Пейнтраддо…
— У нас. В коллекции Вьехос Фратос. Она стиснула зубы и покачала головой.
— Нет… Нет, иль сангво, у вас только копия.
— Копия?
— Оригинал у меня. — В глазах было отчаяние. — Я согласилась его хранить.
Раймон ахнул.
— Вопреки всем правилам! Номмо Чиева до'Орро, да неужели это возможно?
— Возможно. Его Пейнтраддо у меня. — Ветер откинул ей за ухо вьющийся локон, а саму ее заставил пошатнуться. — Будет ли достаточно угрозы?
Под хрупкой оболочкой плоти ныли кости.
— Для Сарио? А как ты думаешь?
— Я думаю… Я думаю… — Ветер задувал под юбки, и она дрожала, но Раймон знал, что дело вовсе не в холоде. — Я думаю, его это не остановит. Он все равно сделает то, что считает нужным. Станет тем, кем хочет стать. — Слезы высохли. — Он мне так и сказал.
— Ведра.
Она ощутила внутреннюю дрожь — так к ней обращались лишь самые близкие друзья.
— Ведра, почему ты пришла ко мне? Она судорожно сглотнула.
— Потому что боюсь. За него. Его. И потому что люблю его. — Предугадав вопрос, она замахала рукой. — Эйха, нет, совсем не так, как Алехандро.., совсем не так, как женщины любят мужчин. Я не хочу за него замуж, не хочу от него детей. Ничего такого…
Она умолкла на миг, и Раймон подумал: “А Сарио признался бы в этом с такой же легкостью?"
— Это совсем по-другому, это вот здесь. — Она прижала ладонь к сердцу. — Сама не знаю, что это, только чувствую. Иль сангво, я его понимаю.., вижу его свет, его огонь, верю в него… А он видит мой свет. И верит в меня, — подавленно сказала она. — Сарио всегда говорил, что у нас одна душа на двоих.
103 
