Особенно,... 
59 
Впрочем Бехчета их наивные старания только рассмешили — он отлично знал, что деревянным укреплениям против пушек все равно никогда не устоять. Грохнул первый за этот день залп — и в частоколе тут же появилось пять новых прорех.
— Это ты главный пушкарь? — окликнул его подошедший от бейских шатров татарин. — Тебя Менги-нукер зовет. Наверх беги, он на холме.
— Заряжайте, — пожав плечами, скомандовал своим помощникам янычар и отправился к русскому полководцу. Бехчета не очень удивляло то, что татарскими тысячами командует иноземец — в османской армии всегда хватало и европейских наемников, и своих христиан. Но янычар глубоко сомневался, что дикий язычник способен хоть что-то понимать в пушкарском деле.
Менги-нукер, все еще бледный от потери крови, сидел на ковре с большим блюдом на коленях. Он спокойно, с достоинством уверенного в своем праве человека обгладывал мясные кости, небрежно отбрасывая объедки за спину, в высокую траву. У ног его сидела рыжеволосая невольница — судя по сальным пальцам, тоже успевшая приложиться к хозяйскому барану.
— Как тебя зовут, воин? — поинтересовался русский на своем языке. По счастью, за время службы в Балык-Кае почти все воины гарнизоны научились сносно общаться на этом наречии. Да и как иначе, если почти все невольники и большинство горожан говорит именно на нем?
— Бехчет Рахми, господин, — янычар поклонился. Коли Аллаху было угодно, чтобы неверный стал командиром войска — значит, его нужно уважать, как и полноценного человека.
— Ты куда стреляешь, Бехчет?
— Я рушу русскую крепость, господин.
— Нет, Бехчет, — покачал головой Менги-нукер. — Ты просто долбишь земляную стену. Разве ты не знаешь, что крепость, это не земля и камни, а узлы обороны, способные ее защитить? Ты видишь угловые площадки, на которых стоят пищали? С них можно с обеих сторон перекрыть огнем все пространство от одного угла до другого. Даже если ты сотрешь стену с лица земли, мои воины не смогут пройти между ними. Их будут убивать десятками и сотнями. Ты меня понимаешь, Бехчет?
Янычар оглянулся на крепость — на длинную ровную стену, по краям которой выступали чуть более высокие бастионы, и из каждого в сторону ворот смотрело по два длинных ствола. И он начал понимать, что язычник действительно прав. Просто на Балканах, на которых он воевал всю жизнь, разрушать в большинстве приходилось либо небольшие замки с высокими стенами, что заваливались, как только рушилась стена с любой стороны, либо небольшие города, не имеющие своих пушек.
— Поэтому, Бехчет, тебе нужно тратить ядра не на глупый частокол, а на угловой бастион, на эту выступающую вперед площадку. Если русские не смогут с нее стрелять, то никакой тын и никакие стены их уже не спасут. Ты меня понял?
— Да, господин, — кивнул янычар, впервые в жизни увидевший образованного христианина. — Сегодня к вечеру угол крепости будет развален.
— Молодец, — одними губами улыбнулся русский. — Ступай.
Пушкарь торопливо сбежал вниз, вопросительно взглянул на помощника.
— Уже зарядили, — ответил тот. — Все десять. Бехчет кивнул, вытащил из-за кушака молоток, присел возле бомбард. Оглянулся на крепость. Для того, чтобы попасть в самый угол все стволы необходимо чуть-чуть повернуть вправо. Но именно чуть-чуть — при стрельбе на расстояние в тысячу шагов достаточно сдвинуть ствол на один палец — а ядро улетит в сторону на десятки саженей. Пожалуй, для начала достаточно просто подстучать левый клинышек.
Он размахнулся молотком — но тут инструмент вылетел из руки, а сам Бехчет Рахми крутанулся на одном месте и упал на спину. Из груди у него торчал граненый наконечник стрелы.
— Бехчет? — удивился помощник, дернулся всем телом вверх, а потом упал вперед.
Еще один пушкарь, уронив факел, скатился со склона прямо на пушки. Четвертому стрела попала в горло и он, захрипев и схватившись за нее руками, побежал к реке.
Только тут янычары, считавшие, что находятся на безопасном удалении от врагов, осознали опасность и кинулись бежать — но меткая стрела успела догнать еще одного и вонзиться между лопаток.
Юля опустила свой лук, снова присела и прижалась спиной к частоколу. Сердце стучало как сумасшедшее — как-никак, ей пришлось выпрямиться во весь рост и стоять неподвижно, пока руки привычными движениями накладывали стрелы на тетиву, а глаз ухватывал цель. И в каждое мгновение ждать, что с татарского холма прилетит вестница смерти и пробьет ее насквозь от одного бока до другого.
59 
