11 
– Это как?
– А ты не догадываешься? – она рассмеялась.
– Мне некогда. Я должен попасть на работу, а ты – на практику.
– Очень жаль, – в её голосе послышалось почти натуральное сожаление.
Артур остановил машину напротив входа в главный корпус областной больницы. Сью посмотрела на часы и недовольно наморщила носик:
– Снова моя банда опаздывает, – проворчала она. – Ладно, давай прощаться. Они уже вот-вот подойдут.
– Как скажешь, – Артур грустно вздохнул.
– Так к тебе, действительно, можно прийти в клуб?
– Хоть в клуб, хоть в гости. Вот тебе моя визитка. Я к твоим услугам в любое время.
– Это потому что я Артуровна? – она заметила, что Артур обрадовался тому, что она спросила, можно ли приходить.
– И поэтому тоже.
– А поцеловать меня на прощанье?
Он поцеловал её в нежную щечку.
– У-у-у! – протянула обиженно Сью. – И всего-то?
– А как?
– А вот так, – она обвила его шею руками и прильнула к его губам.
Хотя от прикосновения её губ у Артура закружилась голова, ему показалось, что он целуется так с собственной дочерью. Это уже было слишком грешно. Он даже вздрогнул.
– Ну и как? – спросила Сью.
– Нет слов. Только давай больше так не будем. Ты ещё маленькая.
– Это ещё что за новости?
– И потом, ты – Артуровна. А это уже инцест.
– Да, шановный, за словом ты в карман не полезешь, – Сью рассмеялась. – Ну, ладно, пока! Я позвоню и обязательно появлюсь.
Глава 11
Сью сидела в кресле у окна и слушала шелест дождя в саду в листве деревьев. Сегодня из-за дождя она осталась дома к большой радости матери. По телевизору ничего интересного не было, и Сью, придвинув поближе к окну кресло, взяв на руки кота, сидела, слушала шум дождя и думала, думала, думала… Мысли были обо всем и ни о чем. То вспомнился Чернигов и, оставшиеся там, друзья-приятели; то вспомнилось, что она уже месяц не писала писем своей лучшей подруге детства Наташе; то отчим, к которому она была привязана; то бабушка с дедушкой, которых она любила; то дядя Леша, почему-то давно не приезжавший к ним. Потом она перебрала в памяти всех своих обожателей и пришла к выводу, что на сегодняшний день Дэвид ей нравиться больше всех. «Хотя нет, Артур больше», – поймала она себя на мысли. Но Артур был не обожателем, а так просто, случайным знакомым. Она немножко посожалела, что Артур не обожатель, и решила, что он вполне может им стать. Потом Сью упрекнула себя в том, что так ни разу и не воспользовалась его приглашением, ни разу не позвонила и решила, что исправить ещё ничего не поздно.
В комнату вошла мать и хотела включить свет.
– Не включай, не включай! – запротестовала Сью.
– Почему? – удивилась мать.
– Ты сядь сюда, на диван, – предложила Сью.
– Ну? – мать села.
– А теперь послушай… Слышишь?
– Что? – мать прислушалась. – Ничего вроде бы не слышу.
– Слышишь, как Барсик мурлычет громко и как дождик в саду шелестит? – голос Сью прозвучал тихо, мягко.
– Юленька, ты когда-нибудь вырастешь? – мать ласково рассмеялась.
– А тебе так хочется, чтобы я выросла?
– Просто ты с самого детства любишь вот так сидеть и слушать кошку и дождь. Что ты там слышишь?
– Не знаю. Просто мне это нравиться. Тихо, уютно. Разве не так?
– Так, – согласилась мать, в её голосе была улыбка.
– Мечтать хорошо. Мы всегда с Гией так в Чернигове сидели.
– Да, он тоже любил дождь слушать, – согласилась мать. – И тоже вот так же говорил.
– Мама, а что мой отец любил?
Вопрос прозвучал неожиданно. Мать некоторое время молчала, по-видимому, собираясь с мыслями.
– Почему ты снова спрашиваешь об отце? – улыбка исчезла из её голоса.
– Хочу знать. Ты никогда о нем ничего не рассказываешь. Я хочу знать хотя бы что-то, – Сью говорила тихо и задумчиво. – Если он был подонком, то лучше так и скажи.
– Нет, подонком он не был, – после долгой паузы ответила мать. – Он тоже любил слушать, как кошка мурлычет… только вот в дождь всегда грустить начинал. Он говорил, что ему кажется, что это его душа плачет.
– Он что, был большим любителем поплакать?
– Как раз нет, – мать вздохнула. – Он был большим упрямцем. Я помню только один раз, когда он плакал. Это было, когда он сильно заболел, в бреду. Ему тогда семнадцать лет было. Даже когда погиб его отец, глаза сухими были. Могилу закапывали, он зубами скрипел. После в одну точку смотрел, не говорил ни с кем, месяц не спал. Он, когда переживал сильно, всегда начинал спички грызть. Кто-то ногти грызет, а он спички…
11 
