Последние отзывы

  71  

Зверев кивал в ответ, ожидая, когда гость перейдет к сути дела.

— Тут и поручил мне государь дело важное сотворить, о коем никому иному знать не положено.

— А я?

— Ты и так… — отмахнулся Адашев. — Стало быть, поручение таким будет. Надобно нам в Угличе пятнадцать стругов от корабельщиков принять. Опосля от купцов по уговору товар мы забрать должны, на склады тамошние завезенный. И отплыть вниз по Волге до Царицына.^[28] Там через Калачинский волок корабли на Дон перетащить и казакам с рук на руки передать.

— Ну, вы спохватились! — Зверев глянул на запястье, где у него уже много-много лет не было никаких часов. — Сейчас конец сентября. На Волге к началу декабря лед уже устанавливается. Когда ты все это успеешь? Раньше не могли вспомнить?

— Пока лето и тепло, княже, — перешел на шепот боярин, — казаки донские на османов нападают, в походы ходят, татар крымских бьют. Посему припас им надобно перед самым Покровом передавать, когда они в остроги свои возвертаются. Дабы забота царская прилюдно проявлялась. Ну, и чтобы не пропало ничего, пока атаманы и рати в нетях гуляют.

— Что-то не слыхал я про подвиги сей братии, — покачал головой Зверев.

— Так и государь сим недоволен! — кивнул Адашев. — Нам поручено недовольство его донести, что слабо они ворогов веры христианской беспокоят. Нет деяний таковых, чтобы султан османский и хан крымский в печали впали горестные. Наказ мы должны дать казакам сил не жалеть и зря хлеба царского не проедать.

— Мы — или ты, боярин?

— Дык, княже, — залпом осушив кубок, стукнул им о стол гость. — Как сие все государь до меня довел, я враз про тебя и вспомнил. Ты ведь немало судов по Волге сплавил, когда Свияжск строил возле Казани, опыт имеешь знатный. Опять же, Андрей Васильевич, ты ведь туда, на юг собрался — османов бить. Отчего бы тебе со мною вместе делом сим не заняться?

— И что Иоанн?

— Сказывал, своеволен ты больно и на дело сие согласия не дашь. Но коли будет мое такое везение, так он запрещать помощь твою не намерен.

— Казаки… — потер лоб Андрей. — Казаки на Дону… Не помню.

— Дык и как же ты упомнишь, коли государь токмо привечать их там начал? Хлеб и иные припасы шлет, дабы зимой не голодали, припасы огненные, свинец и зелье. Увечных принимает, в монастыри русские им уходить можно. Дуван в селениях русских дозволяет продавать. Мыслю, как крепость супротив волока поставили, так с ними сговариваться и начали. Кто из людей безродных и отважных вере православной себя без остатка предает и по стопам Господа нашего пойти готов, того Иоанн повелел от всех грехов прошлых, долгов и обетов освобождать, сыска не вести и суду не подвергать. Так и сказал: «С Дону выдачи нет!».

— Еще бы! — Теперь князь Сакульский понимал своего царя как никогда. Освоение Дона — это изрядное расширение русских земель на юг. Освоение Дона — это разрубание на две части татарских степей, это надежная граница между Крымским ханством и присягнувшими России народами Кавказа, Поволжья, приволжских степей. Правда, насколько помнил Зверев, официально берега Дона принадлежали Османской империи. Если Иоанн не хотел войны — русские подданные, тем более с оружием, здесь появляться никак не могли.

— Так ты согласен, Андрей Васильевич?

— Не в службу, а в дружбу… Раз уж я все равно еду резать османов, почему бы и не стать твоим попутчиком? Вдвоем дорога веселее. Вот только время… Пахо-ом!

По коридору загрохотали сапоги, в трапезную влетел холоп:

— Звал, батюшка?

— Звал… Выпей пива кубок за здоровье гостя нашего, да иди меня в дорогу собирать. В Углич отправляюсь. Ты пока остаешься. Как холопы из княжества доберутся, приведешь их туда ко мне.

— Я тебя одного, Андрей Васильевич, не отпущу, — сразу ощетинился дядька. — Ты последний из Лисьиных остался, я за тебя отвечаю.

— Отпустишь, — хмыкнул Зверев. — Мне, кроме тебя, главным оставлять некого. Так что желания побоку, делай, что говорят.

Углич за минувшие годы нисколько не изменился. Чуть не вплотную к окружающим его монастырям подступал глухой, непролазный бор. Строят, строят в городе корабли, рубят дома, крепости и целые города — а лес все стоит, как заколдованный, ни на ствол не уменьшаясь.

Андрей, не заезжая в город, свернул к причалам, что тянулись вдоль берега Волги. Не доходя ста саженей до черных дубовых стен со множеством двух-трехъярусных шестигранных башен, он окликнул хорошо одетого мужика, который чего-то ожидал возле глубоко осевшей ладьи:

  71