11 
— Здрав будь, боярин, — стащил с головы шапку Пахом. — Сие князь Сакульский пред тобой стоит, Андрей Васильевич. Скажи, сделай милость, а иных бояр Храмцовых здесь поблизости нет?
— Я единственный! — развел плечи мальчишка. — Я боярин Храмцов, да отец мой, сын боярский. А иных Храмцовых окрест нет и быть не может!
— С кем ты там речи ведешь, сынок? — приотворилась дверь.
— Это князь Сакульский, мама, — оглянулся мальчишка. — Они путь к Верже ищут.
— Ой, господи! — Дверь с громким стуком захлопнулась.
— Между Вержей и Днепром… — со вздохом повторил Зверев, покачал головой и решительно отпустил подпругу. — Лошадей у тебя можно напоить, боярин? Путь долгий прошли, устали.
— А-а… — Мальчонка растерялся, и плечи его сами собой сошлись вперед. — Это… За домом хлев, конюшня. Там вода в бочках отстаивается… Теплая.
— Илья, Изя… — бросил поводья холопам Зверев. — Пахом, ты со мной останься.
Парни, собрав за поводья лошадей, повели их вокруг боярских хором. Тут опять отворилась дверь, с крыльца спустилась женщина лет сорока с усталыми глазами. В высоком кокошнике, в полотняном вышитом сарафане и в бархатной безрукавке почти до колен, она выглядела зажиточной крестьянкой, ради праздника доставшей из сундуков лучшие наряды. Золотые серьги, два перстня, жемчужная понизь — вот и все украшения. Хозяйка низко поклонилась, протянула резной деревянный ковш:
— Добро пожаловать, гость дорогой. Вот, испей кваску с дороги.
— Благодарствую. — Зверев тоже поклонился, принял корец. — Пусть дом твой будет полной чашей, как этот ковкаль…
Он с удовольствием выпил холодного кваса, но живот вместо благодарности недовольно забурчал. Почти весь день в пути — желудок требовал чего-нибудь посущественнее.
— Гость в дом — радость в дом, — опять поклонилась женщина. — Входите, подкрепитесь, чем Бог послал. Я покамест баню велю истопить. Юра, чего застыл, поклонись князю! Гость же твой!
— Здоровья тебе, княже, — приложив руку к груди, послушно поклонился мальчишка. — Что за нужда привела тебя в наш дом?
— Да что же ты, сынок, — всплеснула руками женщина. — Ты сперва напои, накорми, баню истопи, а уж потом вопросами гостям досаждай!
— Послал меня боярин Кошкин, дьяк Земского приказа, — ответил Зверев. — Велел боярина Храмцова немедля в Москву вызвать. Дело у него какое-то. Может, государево, может, по братчине нашей хлопоты — подробнее не говорил.
— Как же так? — остановилась на ступенях Лукерья Ферапонтовна. — Муж мой ведь уж шесть годков как голову в порубежье литовском сложил, царство ему небесное… — Она несколько раз перекрестилась, прошептала что-то себе под нос. — Боярин Сафонов, милостивец, не гонит с земли, сирот на нищету не осуждает. Может, ему о том передать? Я с рассветом вестника снаряжу.
— Я съезжу, мама! — вскинулся мальчишка. — Я ведь ныне боярин Храмцов!
— Оставь, сынок, — отмахнулась хозяйка. — Тебя покамест и в книгах разрядных нет, и в листах переписных.
— Странно… — пожал плечами Андрей. — Иван Юрьевич в точности указал, кого позвать. Земли между Днепром и Вержей, боярин Храмцов. У вас тут между реками других имений нет?
— Откель, княже? С севера в пяти верстах Беленый лес начинается, а в иных сторонах реки текут. Как прадед боярина Сафонова роду нашему клин этот отвел, так никто окрест более не появлялся. Да чего же мы встали? К столу пойдемте! Оголодали, поди, с дороги?
Изнутри дом Храмцовых отличался от обычного крестьянского разве только размерами. Просторные сени, над которыми белели стропила крыши, справа и слева — большие срубы, каждый со своей печью. Третья печь стояла на кухне — выгородке из плотно подогнанных жердей, занимающей немногим меньше половины сеней. На чердаке, над срубами, уже пахло пряными полевыми травами заготовленное к зиме сено. Молодец вдова, хозяйство не запускает.
Боярская половина была слева. Три комнаты: застеленная вытертыми коврами, просторная трапезная, разгороженная на две половины простенком детская — вряд ли для дворни перину на топчан класть будут, сундуки ставить да пол ковром застилать; дверь в третью светелку оказалась закрыта, но, скорее всего, там располагалась барская опочивальня.
— Вот холодненьким перекусите, покуда баня топится. Прощения просим за скудость. Тяжко вдове дело мужицкое волочить.
Пока хозяйка вела на улице разговоры, стряпуха успела выставить на стол янтарное заливное, в котором белели крупные белые куски неведомой рыбы, блюдо с копчеными окунями, моченые яблоки, квашеную капусту, лоток с груздями и лоток с рыжиками, румяные пряженцы, осетровый балык, халву, залитый медом кунжут. В общем, похоже, Зверев в очередной раз не заметил какой-то из постов. Хотя — для путников любые посты отменяются.
11 
