Особенно,... 
67 
Большой бейский шатер едва не подпрыгнул от дружного хохота. Татары раскачивались вперед-назад, роняли ножи и куски мяса, расплескивали кумыс и утирали слезы.
— Это ифрит, сородичи, — бестолково закружился мурза. — Истинно клянусь вам, это ифрит! Он погубит вас! Погубит вас всех.
Но гости бея хохотали и хохотали, не в силах остановиться. Прошло не меньше часа, прежде чем они наконец, успокоились, вытерли глаза, просморкались и смогли опять спокойно понимать чьи-то слова и ступки.
— Умоляю тебя, Гирей-бей, — опустился на колени мурза. — Поверь мне, бей. Наша шаманка еще ни разу не ошибалась. Этот ифрит приведет нашу степь к погибели, он обезлюдит ее и отдаст на поругание неверным.
— А ты знаешь, что сегодня счастливейший день в твоей судьбе, мурза? — негромко поинтересовался русский.
Степняк покосился на него, потом снова повернулся к Девлету:
— Умоляю, бей. Изгони его! Спаси себя и нас спаси от его злобы наших нерожденных детей.
— Сегодня самый счастливый твой день, — поднялся со своего места русский и шагнул к нему, — ибо ты можешь прославиться в веках.
— Великий бей! — Татарин попятился, подняло на ноги.
— Ты можешь прославиться в веках как воин, убивший настоящего ифрита. — Русский подступал к мурзе, сверля его холодным, как многовековой лед, взглядом. — Вот он я, перед тобой. Если я ифрит, то почему бы тебе, правоверному, не зарубить меня?
Алги-мурза вспомнил, как немногим более полугода назад он так же имел глупость попытаться напугать этого безумца, и оказался перед ним один на один, без всякой поддержки тех, кого считал сородичами и друзьями. И сабля в руке в тот миг отнюдь не казалась смертоносным оружием.
— Ну же, подойди ко мне и убей меня, проклятье Крымского ханства и твоей степи. Ведь я же злобный и ужасный ифрит, ты забыл?
Мурза, судорожно сглатывая, продолжал пятиться.
— Может, ты боишься, что у ифрита есть оружие? Тогда я его сниму. — Русский и вправду расстегнул ремень и сбросил на ковры меч. — Ну же, иди сюда и убей меня. Может, ты боишься, что на мне непробиваемая одежда? Хорошо, ее я тоже сниму.
Менги-нукер и вправду обнажился полностью. Алги-мурза даже разглядел на его плече синюю, въевшуюся в кожу надпись с очень похожими на московские буквами: «Не забуду ЛГУ», но это мало походило на каббалистику или персидские заклинания.
— Где твое желание уничтожить ифрита, правоверный? — Русский сцапал степняка за горло огромной ладонью и подтянул к себе. — Ты собираешься убивать меня, или нет?
Алги-мурза поморщился. Глупый хозяин мелкого рода выбрал неудачное время для сведения своих счетов с султанским посланником. Время, когда только что закончился один удачный набег и все с вожделением ждут нового. Сейчас самый последний нукер скорее заступится за неверного, приносящего удачу, нежели за самого близкого сородича.
— Ты что-то хотел сказать, любимец колдуний? — Русский приподнял мурзу над землей, а потом разжал руку, уронив его вниз.
— Я ошибся, — прохрипел перепуганный татарин — Ты не ифрит.
— Ты ошибся, или колдунья? — наклонился Менги-нукер к самому его лицу.
— Ш-шаманка ошиблась, — попятился побледневший степняк, который никак не ожидал, что его оставят один на один с носителем Зла. — Ты не ифрит.
— Не слышу! — рявкнул русский, и несчастный захрипел во весь голос:
— Шаманка ошиблась!
— А зачем тебе шаманки, которые ошибаются? — осклабился ифрит. — Отдай ее мне!
— Но она… Родовая… От бабки к внучке…
— Я не понял, — склонил голову набок русский.
— Она сказала правду?
— Нет! — испугался мурза. — Она соврала!
— Тогда зачем она тебе нужна? — Менги-нукер взял степняка за пояс и поднял до уровня своей груди.
— Отдай ее мне!
— Она… — еще пытался спорить степняк, неуклюже болтаясь в воздухе. — Она родовая…
Русский разжал руку и склонился над рухнувшим татарином:
— Отдашь?!
— Менги-нукер хочет доказать шаманке, что он мужчина, — рассмеялся Девлет-Гирей, и гости поддержали его шутку новым взрывом хохота.
— Отдашь? — Русский присел рядом с мурзой, словно случайно направив локоть вниз, и от страшного удара у того едва не затрещали ребра, а перед глазами поплыли круги. — Отдашь?
— Отдам…
— Прости меня, хан. — Русский выпрямился и повернулся к Гирею. — Но степь велика, и шаманка может в ней заблудиться. Пошли с нашим гостем пару сотен людей. Пусть они проводят его до кочевья и привезут сюда подаренную мне колдунью.
67 
