Особенно,... 
73 
— Сама-то как в полон попала?
— С братом по деревням окрестным за шкурами да припасами поехали. Коли на месте покупать, завсегда дешевле выходит, нежели на торгу, в городище. На трех телегах отправились… — Девушка вздохнула, утерла глаз, хотя никаких слез на них не навернулось. — От на тракте эти… На нас и налетели. Брат топором отмахаться пробовал, но его арканами сбили, повязали. А у меня токмо плеть и была…
Девушка смолкла, погрузившись в грустные воспоминания, и тревожить ее Середин более не стал. Река продолжала уводить путников вперед, плавно изгибаясь меж густыми лесами.
Снег на реке был изрядно истоптан лошадьми, перемешан полозьями — однако на берегах ни единого дома не встретилось ни на первый, ни на второй день пути. Что это могло означать, Олег понимал прекрасно: порубежье. Сегодня граница лежит здесь — завтра там; сегодня вогулы с болгарами дружат — завтра воюют. И катится набег по приграничным полям и деревням. К центру страны ворога, может, и не пропустят — но вот пограничные селения разорят наверняка. Вот и не селятся люди у проезжего тракта, не гонятся за жирной копейкой, что с проезжего купцй за припасы и ночлег снять можно. Жизнь дороже.
— Значит, Болгария близко, — пробормотал себе под нос Середин. — Ее миновать бы, а там и до Руси рукой подать…
Про Волжскую Болгарию он кое-что помнил — историю в школе изучал. Кочевники, жили где-то на месте будущего Татарстана. Вместе с соседями устраивали набеги на Русь. Но вот откуда в верховьях Камы взялось вогульское ханство? Хотя история — дело темное. Коли мертвецов своих степняки не хоронили, а кремировали, то захоронений после них и не найти. Города деревянные, укрепления земляные. Напустит коварная Мара черную смерть — и начнут люди целыми семьями погибать. Живые от страшной напасти убегут верст за тысячу, осядут на новом месте. Сгниют деревянные строения, расползутся земляные валы, поднимутся над древними городищами вековые леса… Что останется от некогда великой державы? Только сказки в молве народной, да мелкие золотые погремушки, рассеянные под лесными мхами. Сколько могучих держав, сколько несокрушимых городов сгинуло так, не оставив после себя ни единого намека? Не счесть…
Из-за поворота показался санный обоз. Олег сунул рукавицы за пазуху, погладил древко бунчука, согревая дерево. Взял в левую руку щит, щурясь на приближающихся путников.
— Заряна, справа поезжай, — приказал он.
Девушка послушалась: не хуже ведуна понимала, что купец на дороге в любой момент татем может стать, коли добычу легкую почует.
Обоз продолжал выползать. Первые сани, вторые, десятые… тридцатые… сотые… Сопровождающие сидели только на каждой третьей повозке, лошади большей частью шагали, привязанные к впереди идущим саням.
— Полтораста саней — и никакой охраны! — присвистнул Олег. — Ничего себе! А нам всегда говорили, что здесь — дикие места…
Охрана, конечно, имелась — трое верховых в начале обоза да пятеро в конце. Но для такого огромного поезда это сущая ерунда.
— Люди сказывали, за нападение на купца смерть на колу что у болгар, что у вогулов положена, — сообщила невольница.
— Не-ет, что-то тут не то, — покачал головой ведун. — Пугай не пугай, а охотники до легкой наживы всегда найдутся. На Руси или в Европе только сунься на тракт без телохранителей — враз в канаве придорожной закопают. А тут… Или они честные все, или власть кто-то железной рукой держит.
Они миновали замыкающую повозку, сопровождаемые угрюмыми взглядами всадников, проехали еще пару километров — и вскоре увидели впереди белую стену, перегораживающую реку. На берегу из-за стены поднимался сизый дым, торчали наконечники копий с разноцветными флажками.
— А вот, похоже, и засека, — приподнялся на стременах Олег. — Ты не поверишь, Заряна, все детство мечтал в Болгарии побывать. Золотые пески, Варна, Солнечный берег. Никогда не думал, что стану въезжать в нее вот так…
Стена представляла собой всего лишь снежный вал, политый водой, и была, скорее, не оборонительным укреплением, а просто заграждением, препятствующим проезду путников мимо узких ворот, за которыми горели два костра. У огня сидели на деревянных щитах трое воинов — именно воинов, в пухлых меховых штанах и прочных бычьих сапогах, в кольчугах, надетых поверх стеганых поддоспешников, которые спустя почти тысячу лет станут называться ватниками, в шлемах с ниспадающими на плечи бармицами. Но больше всего Олега удивили сабли — на боку у болгар висели не обычные на Руси и в диких землях прямые мечи, а легкие кривые сабли. Копья пограничной стражи, составленные в пирамиду, стояли на три метра в стороне — скорее, не из безалаберности, а из опасения, чтобы на них не отлетели искры от костров. Со стороны берега доносилось конское фырканье. Скакунов пограничной стражи ведун не разглядел, но зато увидел жилье воинов: прямоугольную землянку, над которой возвышались всего два бревенчатых, срубленных «в лапу», венца и крытая дранкой кровля. За строением прямо из земли тянулся вверх легкий дымок.
73 
