Особенно,... 
7 
Тяжело дыша, ведун попятился, бросая взгляды то вправо, то влево. Сердце все еще стучало гулко и часто, разгоняя по жилам кровь, руки дрожали от предвкушения смертельного боя, голова была светлой, словно только что помытое окно, сознание работало ясно и четко, как отлаженные часы. Тело оставалось готово к схватке — но сражаться было не с кем. Изуродованные тела некоторых големов еще ворочались в снегу, истыканные стрелами тела ящеров подергивали лапами, перепуганные насмерть лошади продолжали биться в постромках — однако битва уже завершилась.
Олег вернул кистень в карман, оставив болтаться снаружи только петлю тросика, перекинул щит за спину, глубоко вдохнул сладкий морозный воздух, любуясь ослепительно-голубым небом, ажурными росчерками черных березовых ветвей на его фоне, бриллиантовыми блестками инея… Воистину — чтобы почувствовать вкус жизни, нужно заглянуть в глаза смерти. От прикосновения черного плаща Мары и краски становятся ярче, и вода слаще, и хлеб вкуснее. Сидя дома у телевизора, с банкой пива в одной руке и бутербродом с ветчиной в другой — этого не понять, не ощутить.
— Откуда путь держишь, добрый человек?
Середин вздрогнул, повернул голову к старцу. Встретив внимательный взгляд голубых глаз, вежливо поклонился.
— Зовут меня Олегом, еду из Новгорода, через Ярославль. Мир хочу посмотреть, себя показать. А там и видно будет.
— Благодарствуем тебе за помощь, Олег из Новгорода, — склонил голову старец. — Вестимо, сам Сварог вел твою руку супротив слуг Чернобоговых.
— Да, я молился ему о помощи, — признал ведун, разглядывая незнакомца.
Тот был худощав, словно постился не менее года. Щеки впалые, подбородок туго обтянут бледной старческой кожей, брови густые, но совершенно бесцветные, нос длинный и острый, с небольшой горбинкой. Выглядел человек изможденным — но вот дышал ровно, словно и не махал только что тяжелым посохом добрых полчаса. Никакой одышки — не то что у тренированного и привыкшего к стычкам Середина. Свободный балахон, где могло бы поместиться как минимум пятеро людей такого же телосложения, не говорил абсолютно ни о чем. Серая дерюга, из которой он был скроен, с одинаковым успехом могла свидетельствовать и о нищете владельца, и о ею высоком духовном сане — когда плоть уже не так важна для духа, а каждый встречный должен знать путника в лицо, вне зависимости от одеяния.
— Ты знатно бился, добрый человек, — покивал старик. — Однако же откуда столь чудное оружие взялось в твоих руках? Слуги Чернобога разлетались от него, ако от перуновых молний.
— Бил сильно, вот и разлетались, — пожал плечами Середин. — Кое у кого посох вообще не хуже гранатомета работал.
— Так заговоренный посох-то, — легко признал старец. — Никак и твое оружие заклятиями усилено?
Что такое «гранатомет», он почему-то не поинтересовался.
— Ничего особенного, — отмахнулся Олег. — Кистень серебряный. А нечистая сила этого металла зело не любит.
— Не любит, — согласился старик, и его губы расплылись в улыбке. — Да токмо я, мил человек, первый раз слышу, чтобы добрый молодец заместо крепкого стального серебряное оружие носил. Поди, с тварями болотными да ночными куда чаще встречаешься, нежели с половцами али хазарами проклятыми?
— Встречаюсь, — кивнул Середин.
— Олег.. — задумчиво повторил старец. — Слыхивали, слыхивали мы о таковом. Бродит якобы такой по свету. Где серебра отсыплют, там оборотней да ночниц истребляет. Где злата нет, за баню и ночлег то же самое делает. А коли жилья человечьего нет в зачарованном месте — так и без платы рубится. Помнится, ведуном тебя кличут. Потому как от звания колдовского и волховского отказываешься. Вот, значит, кого Белобог всевидящий нам в помощники и защитники послал…
— Никто меня не посылал, — оглянулся Олег на своих топчущихся у излучины лошадей. — Повезло вам просто. Слух до меня дошел, что у предгорий уральских Баба-Яга есть. Любопытно стало посмотреть — вот я в эту сторону и поехал. Извини, отец, пойду я. Сбегаю, лошадям ноги спутаю, добро свое со снега соберу. Потом вернусь, помогу с ранеными.
Когда Середин начал накладывать шины на переломанные руки и ноги ратников, нашептывая лечебные заговоры, туго перематывать ремнями тела с переломанными ребрами, укладывать увечных людей к огню, на принесенный из леса лапник, он понял, что его поездка к Бабе-Яге накрылась медным тазом. Без него огромному количеству раненых не обойтись — кто-то должен сопроводить их до ближайшего крупного селения.
7 
