Последние отзывы

  97  

— Нет. А если бы и прятала, какая разница?

Камал криво улыбнулся, поняв, что девушка старается вином поддержать силы.

— Это я должен опасаться тебя, — негромко сказал он. — Не знаю, какую казнь ты себе воображала, но заверяю, совершенно ни к чему напиваться до потери сознания.

— Почему нет? — дерзко бросила девушка.

— Я в жизни не принуждал женщин. И не собираюсь начинать сейчас.

С уст Арабеллы невольно сорвалось:

— Наверное, но ведь у рабыни не может быть собственного мнения, не так ли?

Дура! Зачем ты его дразнишь?!

— Конечно, — весело согласился Камал. — Но я никогда не обращался жестоко с женщинами, даже с невольницами.

Арабелла искоса взглянула на него, обрадовавшись, что бей не рассердился. Впервые она увидела в нем мужчину, человека, который, возможно, уже сегодня возьмет ее невинность. Девушка невольно вздрогнула. Как он похож на воина-викинга… сверкающие голубые глаза, бронзово-золотистые волосы, мощное, сильное тело. Она представила его обнаженный торс, бугристые мышцы груди и немного побледнела. Вчера он показал ей, как ловок и могуч… как умеет отражать предательские удары.

Сегодня же перед ней предстало само воплощение мужественности, идеально сложенный великан из плоти и крови. Арабелла не могла оторваться от созерцания высоких скул, прямого носа, квадратного чисто выбритого подбородка.

— Ну? Как я тебе нравлюсь? — насмешливо осведомился Камал.

Девушка встрепенулась и поспешно опустила голову, но их взгляды на мгновение встретились и застыли.

— Прежде я не смотрела на вас как на мужчину, — искренне призналась она.

— А теперь?

— Теперь об этом невозможно не думать. Вы слишком большой, а комната совсем маленькая, — язвительно пробормотала Арабелла, взволнованная неожиданно ласкающими, вкрадчивыми нотками этого низкого голоса.

— Вижу, — протянул он, откидываясь на подушки. — На столе нет ножа, а зубья вилок тупые. Если ты снова намереваешься расправиться со мной, то предупреждаю, это не удастся. Я просто сверну твою прекрасную шейку!

Арабелла бессознательно поднесла руку к горлу.

— Нет, — покачала она головой, — я не собираюсь причинять вам зла. Вчера я поняла, что не способна на убийство.

Она гордо вздернула подбородок, не желая показать ему, что нервничает.

— Наконец-то мне повезло — у тебя проснулась совесть, дорогая моя. Странно, но когда ты вот так поднимаешь подбородок, кажешься настоящей королевой. Ледяной королевой, — с плохо скрытым сарказмом сообщил Камал.

Арабелла зябко поежилась.

— Умоляю! Я не стану препираться с вами. Прошу вас понять и поверить, что вы ошибаетесь относительно моих родителей, — они совсем не те, за кого вы их принимаете.

Камал поднес к губам чашу, пристально следя за выражением измученного, побледневшего лица Арабеллы.

— Слушаю, — обронил он.

— Лелла сказала, что вы много лет прожили в Европе и не похожи на других… мусульман, что вы добры.

— Ах, моя кроткая Лелла, — хмыкнул Камал. — И ты презираешь ее за то, что она меня защищает?

— Пожалуй, — кивнула Арабелла. — Во всяком случае, я ей не поверила. Вы бесчеловечно обошлись со мной.

— Скажи, как бы ты отнеслась к свирепому созданию, осыпающему тебя ругательствами и оскорблениями, на которые отважатся лишь немногие мужчины?

— Вы смеетесь надо мной, — напряженно пробормотала Арабелла. — Интересно, что сталось бы с вами, проведи вы неделю в темном, грязном трюме, в обществе крыс? Думаю, — с горечью добавила девушка, — стоит поблагодарить вашу мать за то, что она позаботилась придать мне обличье старой ведьмы, иначе ваши достойные соплеменники, конечно, изнасиловали бы меня.

— Да, — задумчиво протянул Камал. — Кажется, она все-таки проявила некоторое милосердие, не так ли? Непонятно почему — матерью движет только одно желание — отомстить.

Арабелла подалась вперед, готовая умолять этого человека сжалиться над ее родителями, но, прежде чем она успела открыть рот, Камал ехидно сообщил:

— Не обольщайся, она скорее всего просто не хотела, чтобы ты меня заразила. Правда, нельзя быть уверенным в том, что твои… развлечения при дворе окончились благополучно и ты не подхватила какую-нибудь весьма неприятную хворь.

Арабелла, словно обжегшись, отпрянула. Случайно взглянув на свои руки, она заметила, что кулачки побелели от напряжения. Какая же она слабая и беспомощная!

  97