Последние отзывы

  89  

— Хорошо, принеси мне бумагу и чернила. Было бы глупо давать тебе наличные, поэтому я напишу распоряжение, и Макферсон переведет на твой счет деньги.

Она вылетела из комнаты. «Словно боится, что я передумаю», — промелькнуло в его голове.

Брэнди вернулась через несколько минут, а он все размышлял, зачем ей нужны деньги и почему именно сто фунтов.

Герцог взял из ее рук бумагу и чернила и стал писать. Он уже готов был поставить подпись, когда сообразил: девушка плохо представляет себе, что такое сто фунтов. «Ладно, — подумал герцог, — давать так давать». Он написал распоряжения Макферсону. Тот должен открыть счет на имя Брэнди и Фионы и перевести двести фунтов.

Она пробежала бумагу глазами и чуть не выронила ее.

— Я подумал, что одежда стоит дороже. Особенно в Эдинбурге. А вам нужно хорошо одеваться.

— Да, вы правы, ваша светлость. Спасибо огромное.

— Брэнди. — Он сделал шаг к ней.

Она вытянула руки вперед, как бы защищаясь.

Черт побери. Его голос снова сделался твердым.

— Хорошо. Я возвращаюсь в Лондон, надеюсь, больше меня никто не побеспокоит. Наверное, вы поступаете правильно, и я ничего не могу сделать, чтобы изменить ваше решение. Всего хорошего, Брэнди. Надеюсь, вы добьетесь того, к чему стремитесь: какой-нибудь белокурый всадник на белом коне увезет вас в загадочную страну. Он не сделает вам больно, и у него не будет прошлого, о котором ему не хотелось бы вспоминать.

Герцог язвительно поклонился и вышел из гостиной не оборачиваясь. В конце концов, есть же у него мужское самолюбие.

Она подошла к окну и посмотрела, как Ян и Бертран жмут друг другу руки. Багаж упакован, дверь кареты открыта, а Мэбли прижался носом к окну, что-то говорит Краббс. Через секунду Ян уже был в карете и, махнув в последний раз Бертрану, приказал кучеру трогать. Скоро они исчезли из виду.

Он уехал. Брэнди подумала, что могла бы поехать вместе с ним, выйти за него замуж. Но нет, цена слишком высока. Она посмотрела на бумагу, которую ей дал герцог. Двести фунтов!

Брэнди заплакала. Она ни разу не плакала с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Глаза сразу стали красными, а губы солеными от слез. Девушка зажала рот руками: нет, нельзя плакать. Надо идти к Макферсону в Бервик, а это два часа пути.

Брэнди расправила плечи и пошла в свою комнату, чтобы обуться.

Через пять дней карета герцога Портмэйна остановилась перед колоннадой, которой был украшен парадный вход пригородного дома Портмэйнов, самого большого здания в Йорк-сквере. Сияло яркое апрельское солнце, на небе — ни облачка, воздух легкий, но не такой свежий, как в Шотландии. Настроение герцога было не из лучших. Ему сейчас по душе пришелся бы дождь или туман, но только не эта прекрасная погода.

Он ужинал один, пересмотрев кипу приглашений и писем, пришедших в его отсутствие.

Сезон был в самом разгаре. В честь приезда герцога его знакомые собирались устраивать вечеринки и праздники. Ян уже почти дошел до камина, чтобы бросить приглашения в огонь, но понял, что Шотландия осталась позади, а он — английский герцог. Не стоит хоронить себя заживо, нет, надо жить, жить полноценной жизнью: пить, есть вволю и любить всех женщин, которые не будут против.

Следующие несколько недель он мотался по вечеринкам, танцевал со всеми дамами, даже совсем молодыми, и в шутку представлялся шотландским графом.

Все думали, что герцог пытается заглушить боль от потери леди Фелисити, и не заговаривали о ней, поскольку сам он хранил по этому поводу гробовое молчание. Общество быстро назвало бывшую невесту Яна бессердечной, а на него люди бросали взгляды, полные сочувствия и понимания. Кроме того, когда Фелисити впервые появилась в свете вместе с маркизом Хардкастлом, все заметили, насколько тот стал жестче и молчаливее, с тех пор как связался с нею.

О герцоге ходили самые пикантные сплетни, потому что он появлялся то здесь, то там, всегда навеселе, обнимая за талию какую-нибудь очередную дамочку, все они были одна симпатичнее другой.

Ян полюбил оперу и нередко захаживал на спектакли в компании какой-то полногрудой красивой леди, к которой он совершенно беззастенчиво являлся в дом.

Стало ясно, что герцог Портмэйн покатился по наклонной плоскости. И никто не удивился, что в начале июня, когда Сезон уже заканчивался, ни одна молодая особа, которая была ранее удостоена внимания его светлости, не получила предложения выйти за него замуж. Леди Фелисити опубликовала в «Газетт» объявление о расторжении помолвки и собиралась в конце года выйти замуж за маркиза Хардкастла. Герцога никто не осмеливался обвинять. Ян благороден, молод, красив, и казалось нормальным, что он словно с цепи сорвался.

  89