Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
155 
— Жизнь — удивительно прекрасная штука, Создатель, — грустно сказал Дьявол. — Я благодарен тебе за то, что ты подарил мне ее. Хотя бы на несколько месяцев. Прости, если я в чем-то виноват перед тобой, и прими мою благодарность. Спасибо тебе, Создатель. Прощай.
Нечистый пытался сказать что-то еще, но голос его слишком ослаб. А вскоре окончательно развеялся и образ.
— Негодяй, — обругал отступника Создатель, но обращение прозвучало в пустоту. В комнате он остался один.
Несколько минут Господь оглядывался, не зная, что теперь делать, потом спохватился, достал из кармана баночку, открыл, вытряхнул последние две капсулы, кинул в рот, торопливо стащил с себя брюки, залез под одеяло и закрыл глаза.
Маялся он довольно долго, вертясь с боку на бок, натягивая одеяло до ушей или откидывая в сторону, засовывая голову под подушку, но ничего не помогало. Когда за окном стало светать, Создатель понял, что оказался навечно прикован к этому грязному, поношенному, истоптанному миру. Дьявол победил. Он смог отрезать Господа от им же созданной планеты. Там, на чистых и душистых зеленых лугах, гуляют и веселятся, любят друг друга красивые люди. Им плевать на своего Создателя. Они греются под созданными им солнцами, купаются в придуманных им морях, жарят придуманных им свиней, а своего единственного Бога маринуют подальше, за барьером.
И что самое главное, вспомнил Олег, происходит это не где-нибудь за тридевять земель, а в его собственном мозгу! Они изгнали Господа из его собственной головы! А теперь небось празднуют победу, потешаясь над его глупостью.
Ну ничего, он им всем устроит веселье. Он покажет, каково бунтовать против самого Господа Бога, против сил Света и Добра. Он покажет, кто в мире Тысячи Солнц истинный хозяин!
Олег швырнул одеяло в сторону, встал, подошел к окну, распахнул створки. Забрался на подоконник, выглянул во двор-колодец.
Седьмой этаж. Должно хватить.
Он сильно оттолкнулся и прыгнул головой вниз, метясь в угол бетонного парапета перед подвальным входом…
ОКТЯБРЬ
В зале царили неизменные прохлада и покой. Посетителей — никого. Почему-то гости Эрмитажа предпочитают юные плоские картины древней монументальной скульптуре.
Трофимов довольно долго стоял перед «древнеримской копией древнегреческой статуи» богини Гекаты. Стоял молча — а что тут можно сказать? Он действительно предал свою Синичку. Предал в самый ответственный момент. Иногда минутная слабость стоит человеку счастья на всю жизнь. Да, он знает, что Синичка такова, какой хочет выглядеть. Да, она колдунья, и святая вода причиняла ей такую боль, что девушка не могла следить за своим обликом. Но все это он понял потом, понял благодаря сухой логике, а тогда… Тогда зрелище было не для слабонервных… Синичка ощутила его отвращение и не захотела больше жить.
Да, он убил ее, он понимает это. Но он любит ее! Почему секундная слабость должна стоить человеку жизни?
— Ведь это несправедливо, Геката! — тихо произнес он. — Я понимаю, так устроен наш мир… Но… Но он неправильно устроен. Одна ошибка — и у меня не осталось даже ее могилы. Разве так можно? Разве это честно? Ответь, великая богиня Геката! Молчишь…
Трофимов положил к ногам мраморной женщины с факелом в руке четыре красные розы.
«Если я не могу попросить прощения у твоей колдуньи, Геката, то, может, хоть ты простишь меня за нее?»
— Какие красивые цветы!
Саша вздрогнул, раздраженно покосился на невысокую огненно-рыжую курчавую девицу, одетую в потертый джинсовый костюм. Промолчал.
— Прекрасные розы. — Она взяла букет, понюхала. — А пахнут как! Это вам не собачатина. Только почему их четыре? Четные числа — символ завершенности, покоя, смерти. Разве мы завершили наш путь? Давай сделаем так: одну розу я оставлю здесь, а три возьму себе?
Трофимов, пораженный наглостью девицы, молчал. Но у него не было сейчас настроения ругаться. Он хотел одного — пусть девка заберет хоть весь букет, только уберется отсюда и оставит его одного.
Девушка подождала, потом пожала плечами и пошла в сторону. Ненадолго остановилась, бросила через плечо:
— А насчет Синички ты убиваешься зря. Ее нет в царстве Аида. — И быстрым шагом скользнула за дверь.
Смысл сказанного до Саши дошел далеко не сразу. А когда дошел — было поздно. Он заметался по полупустым соседним залам, пугая тихих смотрительниц, хватая за руки встречных женщин, но рыжую девицу так и не догнал.
155 
