103 
Говорят, что надежда умирает последней. Олег никогда не думал, что метель может не прекращаться столько дней. Он шел, падал, поднимался, когда не было сил подняться, почти полз. Он терял счет дням и часам. Те жалкие подобия шалашей, которые ему удавалось соорудить для ночлега, почти не спасали от ветра и совсем не спасали от холода. Но ему удавалось развести небольшой костерок и немного отогреть руки и ноги. Олег боялся смотреть на дату на часах. Он шел слишком медленно, его бы черепаха обогнала. Порой, забываясь коротким сном, Олег думал, что утра у него уже не будет. Утро наступало. Олег заставлял себя подняться и идти дальше.
Двадцатого метель стала потихоньку утихать, но усилился мороз. Олег вышел к тому месту, где можно было сворачивать в лес. К этому времени он настолько ослабел, что подъем на небольшой склон был для него почти непосильной задачей. Он затратил на это почти полдня, а когда выбрался наверх, уже не мог двигаться. Как ни старался Олег подняться, ничего не получалось. Он падал. Начало вечереть. Снег почти совсем прекратился. Олег лежал и плакал от бессилия и обиды. Он не хотел умирать в этом Богом забытом уголке. Он хотел домой, хотел ещё хотя бы раз увидеть родителей и Оксану, увидеть фотографию Марины… Становилось темно. Холод сковал тело. Сначала было больно, потом боль исчезла. Олегу очень хотелось спать. Он понял, что это конец. Последнее, что он видел, это было черное бездонное небо в разрыве облаков и кольнувшие глаза через марево слез звездные иголочки. Где-то протяжно завыл волк…
Олегу снилась Марина. Она стояла посреди заснеженного леса и манила его, звала.
– Я не могу, – прошептал он.
– Вставай, я тебе покажу куда идти.
– Ты заберешь меня с собой?
– Нет. Я тебя домой приведу. Ничего не бойся.
Сон был очень реальным. Просто невероятным. Олег почувствовал, как просыпается. Его лица касалось что-то мокрое, шершавое и горячее. Было странно тепло. На ноги будто что-то навалилось мягкое и тяжелое. Такое же мягкое и тяжелое что-то лежало под боком. Олег решил, что его, наверное, нашли и замерзнуть он не успел. Только то, чем протирали ему лицо, было довольно странным и, мягко говоря, дыхание протиравшего не совсем приятно попахивало. И тут Олег сообразил, что это не протирают лицо, а… облизывают. Он приоткрыл глаза. Кричать не своим голосом он уже не мог, у него вырвался только хриплый сдавленный стон. Прямо надо ним была звериная морда, и эта морда его воодушевлено облизывала. Небо было чистым и уже начало сереть. Олег попробовал шевельнуться. Морда подалась слегка назад. Он приподнял голову и тут же предпочел упасть назад. Морда была не одинока. Рядом с ней появилась ещё одна. А принадлежали эти морды никак не морским свинкам, а волкам. Олегу оставалось выяснить, что же лежит у него на ногах и под боком. Он снова приподнял голову. На ногах у него лежал волк и под боком волк. И ещё несколько крутились рядом. Первое, что пришло Олегу в голову, это то, что волки приняли его за мертвого. Второе, что сейчас в глотку ему вцепятся хорошо развитые челюсти, и его лесное приключение окончательно подойдет к финалу. Честно сказать, ему даже захотелось, чтобы этот момент наступил поскорее. Однако волки нападать не спешили. Они дали Олегу спокойно усесться, и рассматривали, как детишки новую игрушку. Тот, что облизывал лицо, так даже хвостом помахивал. Тогда Олег решил, что, должно быть, это собаки, которых он принял за волков. Но это были не собаки. Олег поднялся. Они так и смотрели на него. Он сделал несколько шагов, и они переместились следом за ним. И всё так же, ни один из них не выказывал агрессивности. Тогда Олег решил, будь, что будет. Дальше он шел в сопровождении этой веселой компании. Иногда они отставали, чтобы поохотиться, но потом неизменно возвращались. Первые несколько дней Олег ещё пытался ломать голову над тем, почему же они идут за ним. Чего он тогда только не передумал – начиная от того, что волки ручные, и заканчивая тем, что они просто ждут, пока потенциальная добыча отдаст концы. Потом Олегу стало безразлично, что будет дальше. Он просто шел. Он уже не смотрел на часы. Он больше не разводил костер. У него не было сил сломать или срезать несколько веток. Снег был глубокий, и искать что-нибудь под ним было бесполезно. Еда заканчивалась. Он потерял полностью ориентацию во времени. Он шел, не зная, идет ли в нужном направлении или уже сбился. Ему было трудно дышать, мучил кашель. Когда силы подходили к концу, Олег падал в снег и выключался. «Попутчики» тут же окружали его и согревали. В себя Олег приходил от «умывания». Этот волк неизменно облизывал лицо и махал хвостом. По-видимому, облизывать Олега ему очень нравилось. Олег даже разговаривать с ними пытался. Своего «умывальщика» он назвал Бобиком. Потом еда, вернее, её скудные остатки совсем закончились, и какое-то время он плелся, закусывая снегом. Олегу уже казалось, что это никогда не закончится, он жалел, что не умер сразу и не замерз чуть позже. Это безумие грозило остаться вечным. Для полноты ощущений снова начался снег и ветер. Правда, метель ещё не разыгралась, но впереди была ночь. Когда начало смеркаться, Олегу послышался лай собак. Он решил, что это галлюцинация. Волки слегка занервничали и теперь держались немного сзади. Среди деревьев показался желтый огонек освещенного окна. Чем ближе был огонек, тем меньше у Олега оставалось сил. Это был дом лесника, к которому он шел. В дверь Олег не постучал, а скорее, поскреб. Теперь и в доме залаяла собака. Сознание начало уплывать. Когда дверь открылась, а на пороге появился лесник, Олег упал…
103 
