Особенно,... 
85 
— Ах, Аркаим, колдовская морда… — прикусил губу Середин. — Думает, в замке он в безопасности? Думает, в чужой стране я ничего не смогу сделать? Ну, я ему устрою тихую мирную жизнь. Видать, забыл, паразит, чему сам же меня и научил.
Привычным движением он опоясался, сбежал вниз по лестнице, подскочил к стойке портье:
— Тут по-русски кто-нибудь понимает? А по-английски? — Негр за стойкой смотрел на него с полным недоумением, словно на автомат с газировкой, начавший вдруг торговать старым советским «Беломором». — Понятно…
Он выскочил на улицу, перебежал дорогу, толкнул дверь в лавку:
— Кто тут русский? — Девица за стойкой испуганно подпрыгнула и откинулась к заставленному пивом холодильнику. — А-а, значит, понимаешь? Ты не видела, сегодня из гостиницы сонную девушку не выносили?
— Парле ву франсе? — прошептала девушка посиневшими губами.
— Кончай прикидываться, знаю, что понимаешь. — Он выхватил косарь и воткнул в пластиковую панель прилавка. — Ясно выражаюсь?
— Ви что-то хотите ограбить?
— Хотя, фиг с этим, сам знаю, куда повезли. Ну-ка, скажи, у вас тут кладбище есть?
— Ви должны купить, но касса не откроется.
— Какая касса? Ты ненормальная? Кладбище где?
— Я… Я не хочу… — судорожно сглотнула вконец посиневшая девица. — На кладбище…
— Я сам съезжу. Где оно? — Олег выдернул клинок и вернул его в ножны.
— Ви купить или ограбить?
— Я хочу знать, где у вас в деревне находится кладбище. Парле? Кладбище, кладбище. Ну, где кресты стоят, — Олег сложил перед собой пальцы. — Где покойники лежат, — он чиркнул себе большим пальцем по горлу.
— Ich habe geverstehen[4]… — Белая, как призрак, продавщица ударила по кнопкам и принялась вынимать деньги из выскочившего ящика.
— Вот, дура, — выдохнул ведун. — Не нужны мне твои деньги, у меня своих навалом!
Он вытащил из кармана двухсотфранковую банкноту, встряхнул, растянул и показал девушке.
— Мне нужно кладбище! Ну, похороны, гроб, поминки… Ну, где едят. Ферштейн? Ну, вот шоколад — это еда. На поминках тоже едят. А до этого устраивают похороны.
— А-а-а! — Продавщица облегченно вздохнула, выпрямилась, широко перекрестилась. Щеки и губы стали розоветь прямо на глазах. — Mein Gott! Похорони! Шоколат!
Она забрала у него банкноту, просеменила в глубину лавки, но уже через минуту вернулась с большой, полметра на полметра, явно очень тяжелой коробкой:
— Шоколат! Bitte.
— А похороны? — с надеждой спросил Середин.
— Ja, ja! Bitte schön![5]
Она привстала, и комментируя непонятную речь жестами, принялась показывать: налево, направо, прямо, прямо… Из потока слов Олег выхватил только одно: «кирхе», кивнул:
— Спасибо.
Он повернулся было к двери, но девушка забеспокоилась:
— Шоколат, шоколат!
Она обежала прилавок, подхватила коробку и пошла следом.
— Не нужно, — попытался остановить ее Олег.
— Ja, ja! — заулыбалась продавщица. — Шоколат, похорони.
— Вот, леший!
Ведун сплюнул, забрал коробку, донес до гостиничной парковки, открыл «Гольф», сунул шоколад в багажник, сам плюхнулся за руль, но тут же вскочил: ножны сабли уперлись в порог, а рукоять врезалась под ребра. Он снял пояс, кинул на заднее сиденье.
— Ладно, сейчас найдем. Если на кладбище есть какая-то «кирхе», то ее должно быть видно с любого возвышения. Никуда не денется, найду.
Он развернулся, неторопливо покатился вперед. Сперва попытался выполнить указания «налево, направо, прямо, прямо», очень быстро заблудился и решительно нажал на газ, уносясь в сторону трехгорбой горы. Самые дальние жилые домики возвышались над селением почти на полкилометра, так что Олег просто развернулся, окинул окрестности внимательным взглядом и покатился обратно — к черному шпилю с золотым крестом.
Теперь, когда он знал, куда ехать, ведун сам удивлялся тому, что не заметил этого места раньше. Кроны старых деревьев сплетались в одну широкую зеленую крышу, из этого живого шелестящего облака вверх вырывался шпиль часовни. Высокая каменная ограда с острыми железными штырями на столбах, распахнутые металлические ворота…
Бросив машину с ключами в замке зажигания, ведун кинулся к отдыхающим в прохладной тени крестам… И замедлил шаг, поняв, что проиграл.
Кресты, кресты, кресты… Христианское кладбище. Христиане кладут своих мертвых в освященную землю. Это место, где владычествует магия распятого бога. Его слово, его сила, энергетика многих тысяч людей, искренне желающих покоя всем, кто погребен под этими камнями. С такой силой Середин управиться не мог.
85 
