Особенно,... 
57 
— Более забавный, чем Алессандро?
В этот момент стакан в руке Линдсей с треском лопнул, а острые куски стекла впились в пальцы. Она тупо уставилась на ладонь, по которой стекали тоненькие струйки крови.
— Хочешь, я забинтую руку? У меня есть с собой бинт.
— Да, это было бы очень кстати, — с трудом выдавила из себя Линдсей.
Сидни взяла чистую салфетку, аккуратно промокнула кровь с пальцев и туго забинтовала их.
— Ну вот, теперь все будет нормально.
— Зачем ты это сказала, Сидни? Почему ты хочешь испортить мне настроение и снова пробудить воспоминания о той ужасной ночи?
— Я не хочу этого, Линдсей. Не говори глупостей. Но если честно, ты должна признать, что действительно позабавилась с ним некоторое время. Неужели ты забыла, что более двух лет страдала по нему? И исстрадалась до такой степени, что не ушла из его номера даже тогда, когда узнала, что меня нет в Париже. Ведь это же правда? Ты не сделала ни единой попытки оставить его одного в своем номере. А все потому, что он постоянно давал тебе повод думать, что ты какая-то особенная, необыкновенно привлекательная, разве не так? Конечно, его способность очаровывать молодых девушек уже стала легендарной. Как можно устоять перед ним?!
— Я была тогда глупым подростком!
— Совершенно верно, Линдсей. А известно ли тебе, моя дорогая, что Алессандро по сей день уверяет, что именно ты соблазнила его? Он говорит всем, что не испытывал к тебе абсолютно никаких симпатий, но потом проникся чувством жалости, так как ты была неловкой, застенчивой и чертовски восторженной, и что именно поэтому он решил пригласить тебя в Париж. Ты, дескать, показалась ему совсем одинокой, брошенной девочкой, на которую никто не обращает внимания. Он, мол, не имел ни малейшего представления о том, что твои чувства к нему были вполне серьезными. Короче говоря, он продолжает настаивать на том, что во всем виновата только ты, так как была слишком настойчивой в своих домогательствах.
Линдсей молча смотрела на забинтованную руку. Иногда ей казалось, что ее раздели догола и выставили на всеобщее обозрение. В душе не было ничего, кроме обнаженных нервов и мерзкого холода. Только сейчас она со всей отчетливостью поняла, что этому не будет конца. Этот мерзкий холодок навсегда поселился в ее израненной душе и будет прорываться наружу при каждом удобном случае. Как все это ужасно! Отец и Сидни всегда будут думать, что все это чистая правда. Даже после пяти лет… Нет, она просто не может допустить, чтобы Сидни унижала ее каждый раз, превращая в ничтожество Только не сейчас и не так, как она привыкла это делать раньше. В конце концов, ей уже двадцать три года и она вполне взрослый человек, способный постоять за себя.
Собравшись с мыслями, она подняла голову и посмотрела на сестру.
— Все, что ты сейчас сказала, безусловно, имеет определенное рациональное зерно. Только сейчас я начинаю понимать, что у бедного Алессандро просто не было выбора. Он не мог устоять против моего подросткового шарма и по-детски наивного очарования. Конечно, я прекрасно помню, как угрожала сломать ему руку, если он не начнет избивать меня. Я дошла до того, что грозила орать на всю гостиницу, если он откажется ударить меня кулаком по лицу, причем не один раз, а по крайней мере три. Да, это было удивительное ощущение, незабываемое. А его попытка изнасиловать меня вызвала самый настоящий восторг, не поддающийся описанию обычными словами. Это было бесподобно! Это было нечто такое, что должна испытать каждая девочка в таком возрасте, чтобы окончательно убедиться в своей неистребимой власти над мужчиной. Но сейчас все это уже позади, и, если ты, конечно, не возражаешь, давай поговорим о спорте или о чем-нибудь другом, в равной степени возбуждающем больное воображение.
— Похоже, что ты нарастила себе защитный панцирь.
— А ты, Сидни, нарастила способность быть скучной и утомительной. Зачем ты приехала сюда, собственно говоря? Что тебе от меня нужно? Помучить меня, чтобы поддержать свою форму?
— О нет, ты никогда не была для меня стоящим объектом для упражнений. Слишком уязвима для этого. Ты никогда не могла достойно ответить даже на малейший укол с моей стороны, так как прекрасно осознавала, что не вызываешь никаких иных чувств, кроме гадливости.
— Старая песенка. Почему ты здесь? Что я тебе плохого сделала?
Линдсей пристально посмотрела на сестру, тщетно пытаясь понять истинную причину ее внезапного появления. Как бы ей хотелось сейчас проникнуть в потайные уголки ее извращенного сознания и понять, что она задумала на этот раз! И все же Сидни чертовски красивая женщина. Рядом с ней Линдсей чувствовала себя ничтожной шваброй. Прекрасная, совершенная Сидни с замечательным ребенком и высокородным мужем, который сходит с ума от малолеток.
57 
