Особенно,... 
140 
— Ну а теперь, — самодовольно проронил он, заталкивая ее под одеяло, — теперь ты узнаешь, что такое настоящий мужчина, черт бы тебя побрал, Линдсей! — Он крепко прижал ее обеими руками к себе, не давая возможности даже пошевелиться. — Ты чувствуешь мою силу? — Не дождавшись от нее ответа, он еще сильнее прижался к ней всем телом, чтобы никаких сомнений у нее на этот раз не возникло. — Я весь твой сейчас, будь ты неладна. Ты слышишь меня? И все мое тело, весь я принадлежу тебе и ни за что на свете не позволю тебе использовать меня в качестве предлога, чтобы избавиться от своих черт их знает каких проблем. Я не знаю, какой дьявол вселился в тебя в эту ночь, но теперь ты должна ясно и четко понять, что все случившееся резко изменило наши отношения. Я не собираюсь играть роль сладострастного самца, который дал тебе возможность испытать несколько оргазмов, а потом спокойно наблюдать за тем, как ты уходишь от меня неизвестно куда и зачем. Ведь ты испытала, если я не ошибаюсь, четыре оргазма, и все это исключительно благодаря мне. Как ты можешь после всего этого так спокойно убежать от меня, сделав вид, что ничего ровным счетом не произошло? Ты слышишь меня, чертова проказница?
— Как я могу не слышать тебя, если ты орешь во все горло? — впервые за все это время парировала она. — И не надо, пожалуйста, чертыхаться. Это богохульство.
— Прекрасно. По крайней мере, ты соизволила заговорить со мной. Это уже большое достижение, черт бы тебя побрал! Нет, это отнюдь не богохульство. Это просто выражение неудовольствия, которое, кстати сказать, вполне соответствует характеру нашего дурацкого конфликта. Нет, нет, не надо сопротивляться, черт тебя побери, ты все равно не уйдешь от меня. К тому же мне очень нравится чувствовать твой круглый животик у меня под боком. Боюсь, что тебе придется привыкнуть к этому. Должен признаться, Линдсей, что из тебя получился очень неплохой боец. Твои длинные ноги достают до самых дальних уголков моего изувеченного тобой тела. Но не забывай, что у меня есть огромный опыт борьбы с правонарушителями, и поэтому я ни за что не отступлю без боя. Забудь об этом, моя дорогая! Тебе со мной все равно не справиться. Советую положить свою чудную головку мне на плечо и немного передохнуть. Ну, кому сказано, черт бы тебя побрал в сотый раз! Вот так, молодец, хорошо.
Тэйлор внимательно прислушался к ее тяжелому дыханию и подумал, уж не переборщил ли он в своей попытке обуздать ее крутой нрав. Иногда ему казалось, что в ее дыхании слышится нечто, отдаленно напоминающее давно забытый страх. Неужели она в самом деле боится его? Нет, не может быть. Скорее всего она боится не его, а себя, боится того ужасного прошлого, которое уже давно преследует ее и которое сказывается почти на каждом ее движении. К счастью, через несколько минут, она стала понемногу успокаиваться, а ее дыхание заметно выровнялось. Все это время он продолжал нежно гладить ее по голове, чувствуя, как ее мышцы постепенно теряют былую упругость, а сама она становится более мягкой и покладистой.
— А сейчас, когда ты снова находишься там, где и должна находиться, я должен тебе кое-что сказать. — После этих слов он надолго замолчал.
— Что? — поинтересовалась она, не выдержав слишком долгой паузы, которая с каждой секундой становилась все более невыносимой.
Он по-прежнему продолжал молчать.
— Что ты должен мне сказать? — настойчиво допытывалась Линдсей.
Тэйлор медленно повернулся к ней, поцеловал ее в макушку, а потом крепко обнял рукой за шею.
— Я должен сказать, что ты самая лучшая любовница из всех, которые когда-либо встречались в моей жизни.
Линдсей замерла от неожиданности, а потом как-то нервно заерзала, но он крепко держал ее обеими руками. Черт возьми, ведь это была правда, а ей не повредит узнать хоть немного правды о себе.
— Но самое главное, — добавил он после небольшой паузы, — что мне это очень нравится. Я действительно очень рад, что мы с тобой так прекрасно сочетались в постели, поскольку нам предстоит провести в подобном режиме оставшиеся лет пятьдесят нашей совместной жизни. Ты согласна со мной?
— Не знаю.
— Нет, знаешь. Как ты можешь не знать этого? Ведь ты получила огромное удовольствие этой ночью, разве не так? Боже милостивый, женщина, ты испытала оргазм четыре раза! Четырежды!
— Нет, нет, пожалуйста, Тэйлор, не говори мне такие вещи. Я ничего в этом не понимаю. Не понимаю себя, не понимаю, почему я все это делала прошлой ночью… За всю эту ночь… Нет, я просто не знаю. Их было не четыре, а пять.
140 
