73 
— Очевидно, милорд, у вас жар. Я немедленно иду за вашим отцом.
И Петри, высоко подняв голову и распрямив плечи, вышел из комнаты.
Джеймс еще больше разозлился. Может, он слишком поспешно выложил все Корри. Не дал ей времени осознать сказанное.
Жениться на наглом отродье. Господи, могли он вообразить такое в шестнадцать лет, когда вышел из хлева с глупой ухмылкой на лице, отряхивая со штанов соломинки, а она стояла у входа и смотрела на него в упор.
Хорошо еще, что тогда она была совсем ребенком, чтобы понять, чем именно он занимался с Бетси Хупер в укромном уголке хлева.
Подняв глаза на стук открывшейся двери, он с огромным облегчением увидел брата.
— Ты не поверишь, что Петри рассказывает обо всем этом, — начал Джейсон, качая головой.
— О нет, отчего же? Он только сейчас облегчил душу, высказав свою версию событий, после того как подслушал мой разговор с Корри. Я и не подозревал, что он такой женоненавистник.
— Могло быть и хуже, — вздохнул Джейсон.
— Это еще каким образом?
— А если бы Корри походила на Мелинду Бассетт?
Джеймс застонал. Эта волчица решила заполучить любой ценой либо его, либо Джейсона, а когда потерпела неудачу, объявила, что они оба ее изнасиловали.
Это случилось семь лет назад, но он до сих пор помнил то ужасное ощущение бессилия, с которым слушал ее обвинения.
— Тогда Корри спасла нас, — заметил Джейсон. — Она честно выложила, как все было. Нужно признать, что у нее есть одно замечательное качество: никому и никогда не взбрело бы в голову заподозрить ее во лжи.
— Да, Корри выручила нас тогда, спасла сейчас, черт бы все это побрал.
— Вот видишь? В мире полно гораздо худших вещей, чем Корри. Согласись, она героиня, только никто не признает этого, пока вы не поженитесь. По крайней мере тебе не придется бояться, что у твоей невесты обнаружатся доселе неизвестные дурные привычки.
— Совершенно верно, я уже знаю все ее привычки, дурные и очень дурные. Проклятие, Джейсон, ну почему так вышло? За всю жизнь я так не болел! Почему это должно было произойти именно сейчас?
— Хорошенько поразмыслив о том, как это случилось, я благодарю Бога, что ты жив. Корри — хорошая девчонка. Под этой непристойной старой шляпой скрывалась настоящая леди. Признай, ты был потрясен ее преображением.
Джеймс мрачно кивнул.
— Он прав, Джеймс, — поддакнул Дуглас, подходя к постели сына. Он пощупал его лоб, кивнул и уселся в большое кресло у постели. — Корри влетела в библиотеку и очень учтиво осведомилась, нет ли у меня бренди, от которого ей не станет дурно.
— И ты ей налил? — Да, своего особого флорентийского бренди, которое гарантированно не вызывает бурю в желудке.
— Такого не бывает, — усомнился Джейсон.
— Верно.
— Где она, сэр? Уехала? Скрывается в библиотеке? Рассказала, почему ей срочно понадобилось бренди?
Дуглас медленно кивнул:
— Рассказала. После осторожных расспросов. Пришлось пустить в ход нечто вроде шантажа. Пригрозил, что не налью своего особого бренди, пока она не выложит всю правду. Девочка сдалась, объяснила, что ты чувствуешь себя виноватым во всем случившемся, поэтому и завел разговор о женитьбе. А потом опрокинула рюмку на три четверти разбавленного водой бренди, икнула и молча ушла.
— Я все сделал второпях и не так, как следует, — признался Джеймс. — Начал хорошо, изысканной метафорой насчет наших детей и внуков.
— Внуков? Вот это уже интересно, — пробормотал Дуглас. — Дает пищу для раздумий.
Джеймс рассеянно отмахнулся.
— Сэр, она просто должна понять, что по-другому нельзя. Я пока не собирался жениться, но что же поделать?
Дуглас, сложив пальцы домиком, стал пристально рассматривать висевшую на противоположной стене картину, которую Джеймс три года назад купил в Хонфлере: девушка с картинно раскинутыми юбками, сидящая на скале, под которой расстилается зеленая долина. Дуглас улыбнулся, обнаружив в девушке удивительное сходство с Корри.
— Сегодня вечером я собираю друзей, — объявил Джейсон. — Посмотрим, есть ли какие-то новости, хотя сомневаюсь, что они успели узнать что-нибудь важное, иначе прибежали бы немедленно. Может, встретимся в твоей спальне?
Джеймс кивнул, вдруг почувствовав такую усталость, что заныли все кости. Веки отяжелели. Спать, спать, спать… У самого уха раздался глубокий, звучный голос отца:
73 
