2 
— А-а, вот и наш дорогой Оливер, наш друг, настолько любезный, что он готов делить трапезу со своими братьями во Христе.
— Ну что вы, Альфред, — раздался другой голос, — он делит с ближними не всю трапезу, а только десерт!
— Да-да, я знаю, что вы имеете в виду, — произнес толстый джентльмен и плотоядно ухмыльнулся. — Хотел бы и я попробовать тот десерт и узнать, каков он на вкус. А ты как считаешь, Морган?
Райдер выпрямился на стуле и с интересом прислушался к разговору. «Кто же эта женщина о которой так много говорят и которая так умело управляется с тремя мужчинами?» — удивился он про себя. Незнакомка вызывала у него любопытство. Отправляясь сюда, Райдер был уверен в том, что ему придется изрядно поскучать, что местные сплетни утомят его, но выходило совсем наоборот.
— Я считаю, что известный нам всем десерт, — отозвался человек по имени Морган, — вряд ли напоминает по вкусу вишневый пирог, но уж наверняка лорд Дэвид, вкусив его, облизывает губы.
— Давайте спросим Оливера. Пусть прозвучит его авторитетное мнение, так мы получим сведения из первых рук.
Оливер Сассон был очень умелым адвокатом, и притом удачливым. Он благословлял тот день, когда прибыл в Монтего-Бей: сегодня он являлся доверенным лицом трех плантаторов, живших в настоящее время в Англии и всецело доверявших ему. Сэр Оливер вздохнул. Он слышал провокационные реплики завсегдатаев кофейни, но ничем не показал своего недовольства и только терпеливо улыбнулся.
— Дорогие друзья, — обратился он к посетителям с легкой улыбкой, — леди, о которой вы сейчас говорили, выше всяких похвал. И, прошу вас, не завидуйте, ибо зависть никогда еще не принесла ничего, кроме вреда.
С этими словами он подозвал к себе хорошенькую рыжеволосую девушку — дочку или племянницу хозяина, — одетую в платье с глубоким вырезом, открывавшим любопытным взорам немалые прелести, и заказал бренди. Получив заказ, адвокат достал газету и углубился в чтение, не обращая больше ни на кого внимания.
«Как же зовут ту женщину? Кто она?» — спрашивал себя заинтригованный Райдер. Ему не хотелось никуда уходить, город с его жарой, пылью и духотой был ему неприятен, но в порту наверняка сходил с ума от ожидания и неизвестности управляющий Сэмюель Грэйсон, и нужно было отправляться в путь. Райдер с неохотой поднялся, заплатил по счету, попрощался со своими новыми знакомыми и вышел на улицу, в удушливый нестерпимый зной. Стоило Райдеру пройти несколько шагов, как его окружили оборванные темнокожие дети, горевшие желанием услужить джентльмену и получить монету. Они были готовы протереть ему обувь грязной тряпкой или вымести перед ним дорогу с помощью трех-четырех прутиков, связанных вместе. Дети хором кричали: «Масса! Масса!» — и, чтобы отвязаться от них, Райдер швырнул в воздух пригоршню мелочи и быстро пошел в сторону пристани. Дети неприятно поразили его своим нищенским видом, мало чем отличавшимся от вида других негров, влачивших жалкое существование рабов.
В порту противно пахло тухлой рыбой, и Райдера чуть не вырвало от отвращения. Он торопливо пробирался к тому месту, где его должен был ждать управляющий. Вокруг кипела работа: чернокожие рабы разгружали недавно зашедший в гавань корабль, а двое надсмотрщиков погоняли их бичами, внимательно следя за ходом разгрузки. Сэмюель Грэйсон нетерпеливо ходил взад и вперед по пристани, то и дело вытирая мокрый от пота лоб. Увидев Райдера, он чуть в обморок не упал от радости. Райдер дружелюбно улыбнулся и протянул управляющему руку:
— Сэмюель Грэйсон, если не ошибаюсь?
— Точно так, милорд. Я уж думал, вы не приехали. Но, на мое счастье, мне попался капитан того корабля, на котором вы плыли, милорд, и он сообщил мне, что нашел в вашем лице отличного собеседника.
Райдера позабавил этот отзыв; капитан Оксенберг действительно проникся к нему расположением, но отнюдь не благодаря остроумию Райдера, а исключительно из благодарности, так как последний отказал молодой и ищущей любовных приключений миссис Оксенберг, пытавшейся его соблазнить, о чем впоследствии капитану стало известно.
— Несмотря на все ваши опасения, я сейчас нахожусь здесь, целый и невредимый, и прошу вас, любезный, не называйте меня милордом, так вы можете обращаться к моему старшему брату, графу Нортклиффу, ко мне же, как ко второму сыну пэра, по правилам следует обращаться «достопочтенный Шербрук». Но достопочтенный звучит нелепо, особенно здесь, в Вест-Индии, под этим палящим тропическим солнцем. В здешних краях вполне подойдет и мистер. Какая у вас тут страшная жара! Солнце печет немилосердно, а духота! Я чувствую себя так, словно целую милю тащил на спине лошадь.
2 
