Особенно,... 
71 
— Чего рассаживаешься, дальше пошли.
— Подожди, Лунный Дракон, дай отдохнуть. Тут вода есть. Давай привал сделаем.
— Какой привал?! — ужаснулся я, глядя, как Ирена устало валится между камней, — Дальше пошли!
— Давай отдохнем. Ноги не держат, — уже закрыв глаза, вздохнула девушка, — выспимся и пойдем.
— Выспимся?! — перед глазами четко обрисовалась картина: утреннее солнце освещает три мороженные тушки. — Вы с ума сошли! Замерзнете!
— Ну, померзнем немного, — зевнул Чегай. — Зато отдохнем.
Ничего удивительного. В своей наполненной солнцем долине они не представляли себе ничего страшнее мурашек на коже от ночного свежего ветерка и утреннего тумана. Я, конечно, мог порассказать, как находят окоченевшие трупы тех, кто решил при нуле градусов отдохнуть на скамеечке или прикорнул минутку на рыбалке, но к тому времени, когда они начнут верить и понимать, по их жилам уже потечет холод. Тем паче, что морозец был минимум минус пять.
— Чегай, поднимайся, — твердо сказал я, — мы идем дальше.
— Перестань, Лунный Дракон. Ночь…
Договорить ему я не дал. Сгреб за грудки, хорошенько встряхнул и холодно поинтересовался:
— Ты хочешь проверить, какие у меня зубы? Я давно не пробовал человечьей крови. А ну пошел вперед! — Ирена изумленно приоткрыла глаза. Не дожидаясь ее высказываний, я взял девушку за шиворот и рывком поставил на ноги. — Вперед пошли.
— Но, Лунный Дракон… — начал было Чегай, я влепил ему пинка и заорал:
— Пошел вперед!
Не знаю, что думали они обо мне в этот момент, но главное — они зашагали.
На небе уже зажигались звезды — ночь вступала в свои права. Навстречу дул легкий ветерок, вытягивая из тела тепло, запорашивая глаза колючими снежинками. За спиной выбралась из-за гор после дневного отдыха Луна и выстелила вдоль склона сверкающую дорожку. Снег полностью укрыл камни, хрустел под ногами, струился ручейками по насту.
— Руки мерзнут… — пожаловалась Ирена.
— Ты маши ими, — я закрутил руками, словно мельница крыльями, — разгоняй кровь.
— Может, отдохнем?
— Нет! — отрезал я.
Постепенно становилось морознее. Небо расцветилось кострами небесных охотников, Луна висела над самой головой — в ответ сверкающим в высоте огням празднично и разноцветно искрился снег. А по телу разливалась боль усталости.
— Больше не могу, — свалился Чегай.
— Можешь.
— Нет.
— Можешь! — я поднял его на ноги. Он снова свалился. Тогда я вывернул ему руку, дернул, чтобы побольнее было, несколько раз врезал по шее и снова поставил на ноги. — Можешь!
Следующей свалилась Ирена. Ее я просто отхлестал по щекам и погнал вперед. Чегай пытался что-то сказать, но я без колебаний врезал ему в ухо.
— Ты выродок, Лунный Дракон, — достаточно внятно прошептала девушка, — ненавижу.
Той ругани, которую я выслушал за этот переход любому извращенцу хватило бы на десять жизней, но каждый раз, когда кто-то из ребят спотыкался, я давал ему пинка, бил по ребрам, хлестал по щекам. У Ирены постоянно катились слезы, у Чегая с уголка губ сочилась тонкая струйка крови, но я насадил себе на сердце скобу, и гнал их вперед и вперед, до тех пор, пока в развилке между гор не сверкнул краешек утреннего солнца.
Когда светило выбралось целиком, и лучи его стали ощутимо согревать, я наконец остановил гонку.
— Чегай, разматывай свой сверток, посмотрим, что там есть, — а сам взялся за ольхон и принялся вырезать в снегу углубление в рост человека. Наст оказался довольно плотным и глубоким, и легко резался крупными кусками.
В скатке оказалась чистая рапсодия и несколько маленьких свертков. Рапсодией я застелил выемку, снежными кирпичами обложил ее вокруг, попробовал лечь внутри.
Получилось неплохо: ветер не задувал, а солнечные лучи ласкали нежным теплом.
— Ну, что смотрите? — кивнул я ребятам, — Ложитесь. Ирена посредине, мы по краям.
Дважды повторять приглашение не пришлось. В безветрии и тепле мы уснули, как только тела коснулись ткани.
* * *
Мне приснился совершенно чудесный сон: будто я встал с кровати в теплой городской квартире, посмотрел в окно на заваленную снегом улицу; потом зашел в ванную, просто открыл кран и полилась горячая вода. Я принял душ, вытерся махровым полотенцем, накинул мамин халат, причесался перед зеркалом.
На кухне просто щелкнул пьезозажигалкой и на плите загорелся огонь. Я поставил чайник, сварил кофе. А потом долго пил его, приторно сладкий, глядя как за окном злой холодный ветер раскидывает сугробы.
71 
