Последние отзывы

  32  

— Не хочу пока, идем.

Главным пушкарем Рязани оказался похожий на расстегай мужичок: такой же пухлый, румяный, в разошедшейся на пузе черной войлочной душегрейке. Судя по седым кудрям и такой же белой бороде — уже весьма в возрасте. И сидел он отнюдь не в воеводской избе и не возле пушек или пороховой мельницы, а в лавке, торгующей всякой керамикой: горшками, тарелками, свистульками и масляными светильниками. Некоторые были просто серыми, некоторые — покрыты глазурью и яркими рисунками.

— Здрав будь, Пахом Ильич. — Боярин поднял и повертел в руках выставленную на прилавок литровую кружку. — Как служба?

— По-доброму служба движется, Алексей Данилович, — кивнул, приподнявшись, пушкарь. — Стрельцы к воротам и на пристань в срок выходят, зелья полный погреб забит, жребия и ядер бочек два сорока в готовности стоят. Не извольте беспокоиться.

— Весть пришла, — оглянулся на Зверева Басманов, — татары набегом идут.

— Нехорошо, — вздохнул мужичок, склонил голову. Душегрейка на животе разошлась широко в стороны, и из расстегая он превратился в лоток.

— У тебя пушки на башнях еле держатся! — постучал по прилавку князь. — Стрелять начнешь — развалится все в мелкие щепы.

— Не, не развалится, — отрицательно мотнул головой пушкарь. — Тюфяки там прадедовские. Проку от них мало, токмо шумом пугать. Для пищалей же новых у меня места прямо на валу примечены. Зелья огненного много, жребия тоже. Татары ядер боятся, на стены не полезут. Пальнем раз десять для острастки, они и уйдут. Первый раз, что ли?

— Пахом Ильич, хватит торговать, за службу пора браться! Пахарей окрестных упредить надобно, чтоб спасались, рыбаков. Рассылай стрельцов.

— Некого посылать, Алексей Данилович, — понуро стянул обратно полы душегрейки пушкарь. — Сам ведаешь, всего две сотни служивых князь Хворостинин мне оставил. На службу в круг три десятка выходят, да дозорных на стены выставить надобно, коли такое дело, да гуляй-город в заречье ставить, пищали на вал выставлять. И поодиночке я их с вестью тоже отправить не могу. Коли на дозор татарский наскочат, так побьют ведь враз. Надобно хоть по десятку на каждый…

— Проводников дай, — перебил его Зверев. — У меня десяток холопов, у князя Воротынского три, у Алексея Даниловича тоже имеются. Вот тебе уже пять дозоров по сторонам послать можно.

— Дык, вечереет уже, бояре, — полусонно напомнил пушкарь. — Куда на ночь глядя скакать? С утра отправляться надобно.

— Ко мне на подворье утром проводников пришлешь Пахом Ильич, — подытожил боярин. — И готовь, готовь пищали свои!

— Мои пищали завсегда ухожены, — поставил локти на прилавок пушкарь и подпер ладонью подбородок. — Чего таскать их зазря, коли татар не ви дать покамест? Как появятся, так и поставлю.

— Вот тебе и воевода, — отвернулся от квелого служаки Зверев. — Откуда взяли такого?

— Так ведь из черного люда в наряд воинов исполчают, — пожал плечами боярин Басманов. — Что со смерда взять? В воеводах же он все едино, токмо пока в Рязани спокойно все. А как тревога, так родовитые бояре завсегда в крепости появятся.

— Оп, а это что такое? — В лавке напротив Андрей увидел желтые мячи с непонятными деталями по сторонам, то ли из бронзы, то ли из меди, но размером каждое ведер на пять.

— Котел винокуренный, боярин! — услышав вопрос, выскочил из-за прилавка ухоженный, как с картинки, купчишка с ладной бородкой, в суконной пилотке и коротком кафтане поверх цветастой рубахи. — Лучшего качества тульских мастеровых. Запирается прочно, как на замок! Крышка вот лентами через низ удерживается, ничем не сорвать. Вот тут, сверху, кран для пара винного, ножки вычурные, со льва арамейского в точности скопированы, ручки удобные, с места на место носить. Ни капли дыма наружу не вырвется, боярин, все токмо через кран наружу уйдет. Трубку медную сколько хочешь привезть могу. Тут для нее и конус для крепкого насаживания сделан. Снегом али льдом засыпать, и в лучшем виде все течь будет. А коли ледник к осени опустеет, так и через воду студить можно…

Купец частил и частил, а Андрей внимательно прислушивался к возникшей внутри мысли. Затем он снова повернулся к пушкарю:

— Слышь, служивый! Так пороху, говоришь, в достатке у тебя?

— Вот те крест, каженный год казенное серебро трачу до копеечки, — обмахнул себя знамением Пахом Ильич. — А стрелять уж лет пять как не стреляли. В достатке зелья у меня, не беспокойся.

  32