125 
Рамон так и не сказал, для чего я понадобился ему на самом деле; купиться же на басню, будто ему просто нужны «надежные парни», я не мог. На следующий день после нашей встречи к моему дому подъехал фургон, чтобы забрать вещи, каковых оказалось очень немного. Самого Рамона я не видел еще несколько дней: о снятой для меня квартире он сообщил мне по телефону, намекнув, что, возможно, я встречусь с ним там. Я ждал, но он так и не появился. Квартиру показывал мне смотритель дома, который, кстати, держался со мной очень почтительно и даже отказался от двадцати долларов, которые я хотел дать ему в качестве чаевых.
Наутро ко мне приехали Хосе с портным, снявшим с меня мерку, после чего Хосе вручил мне пять сотенных бумажек, велев купить на них несколько приличных рубашек и ботинки. За ними явился некто, установивший в квартире телефон и кабельное телевидение. Мебель мне привезли со склада компании «Пайр».
Следующие два дня меня никто не тревожил; а на третий за мной пришла машина, которая отвезла меня в ресторан неподалеку от штаб-квартиры Рамона. Был ранний вечер, и Рамон представил меня остальным лейтенантам, которые держались вежливо, но не особенно дружелюбно. Во всяком случае, между собой они говорили только по-испански, а ко мне почти не обращались. После взаимных представлений мне вручили оружие, и весь остаток вечера я просидел, молча потягивая «Корону».
Честно говоря, чувствовал я себя крайне неловко, хотя Рамон и пытался развлечь меня, время от времени заговаривая со мной то о спорте, то о погоде. В одиннадцать часов то, что, видимо, должно было означать «вечер знакомства», наконец завершилось, и я на такси вернулся в свою новую квартиру.
На следующий день меня снова вызвали – на этот раз в пентхаус Рамона. Лейтенанты обходили свои участки, поэтому нас было только пятеро: я, сам Рамон, Хосе и еще двое телохранителей. О том, в чем же все-таки заключается моя работа, снова не было сказано ни слова. Рамон не мог не догадываться, что я отлично понимаю: моя должность телохранителя только прикрытие, ширма для чего-то более важного. Больше того, он знал, что я это знаю, и тем не менее продолжал молчать.
– Если я твой телохранитель, – спросил я его, – почему ты не поселил меня здесь, рядом с собой?
– Потому что ты мой телохранитель для особых случаев, – ответил он. – У тебя своя роль, Майкл.
Судя по всему, это был конец разговора, и Рамон вернулся к газете, которую читал.
В штаб-квартире я провел весь день. После обеда Рамон ушел к себе в кабинет и закрыл за собой дверь. Ближе к вечеру вернулись его лейтенанты с деньгами.
Если вы когда-нибудь смотрели фильмы восьмидесятых и девяностых годов о негритянских гетто и о наркобаронах, то у вас наверняка сложилось совершенно неправильное представление об образе жизни таких людей, как Рамон. Он действительно занимал очень неплохой пентхаус, но и только. У него была только одна девушка – миниатюрная, изящная и довольно некрасивая. Звали ее Кармен. Она жила вдвоем с матерью и всегда ночевала дома, лишь изредка навещая моего патрона по вечерам. Рамон не устраивал шумных вечеринок или оргий и не разрешал никому из своих пробовать «товар». Обстановку пентхауса составлял большой белый диван, с десяток белых кожаных кресел, огромный стереокомплекс, множество полок для компакт-дисков, несколько кофейных столиков. Целую стену занимал вместительный книжный шкаф красного дерева, в котором стояли книги на английском, испанском и французском языках. Сама гостиная была размером с баскетбольную площадку, и на этом обширном пространстве мебель как-то терялась, что производило аскетическое, чуть ли не убогое впечатление. Как мне думается, Району нравилось разрушать стереотипные представления окружающих о своем стиле жизни. Всякий, кто ни бывал у него, оказывался обманутым в своих ожиданиях. Начать с того, что располагался пентхаус в районе 150-х улиц: в массивном и далеко не новом здании бывшей муниципальной школы близ реки на краю угрюмого, темного парка, где качали голыми ветвями черные деревья. Пентхаус представлял собой надстройку над третьим этажом школы, поэтому подниматься туда приходилось по наружной пожарной лестнице. Вероятно, это было сделано из соображений безопасности, но не исключено, что Рамон решил сберечь деньги до той поры, когда он будет в состоянии приобрести все здание целиком и перестроить по своему вкусу.
Большинство людей Рамона предпочитало общаться между собой на очень быстрой доминиканской скороговорке – варианте испанского, поэтому я с самого начала ощущал себя среди них чужим. Никаких попыток познакомиться со мной поближе никто из них не предпринимал: у меня даже сложилось впечатление, что они считают мое появление чем-то вроде странного каприза босса и не сомневаются, что через пару-тройку недель я ему надоем, и он не замедлит от меня избавиться. Поскольку никто со мной не разговаривал, то, когда Рамон удалялся в спальню или в свой рабочий кабинет – единственные комнаты, куда путь большинству был заказан, я коротал время, разгуливая по всему остальному пентхаусу. Частенько я выходил на балкон, чтобы подышать свежим воздухом; впрочем, качество последнего оставалось под большим сомнением ввиду наличия поблизости (на 138-й улице) мощного очистного сооружения. Больше на балконе делать было совершенно нечего – разве только курить, но я оставил эту привычку и не собирался к ней возвращаться. Пытался я заняться и книжным шкафом Рамона, в котором оказалось около тысячи томов, однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что большинство книг ни разу не открывали. Несомненно, Рамон приобрел эти книги оптом, когда разбогател, но для меня так и осталось загадкой, собирался ли он их читать или покупка книг была лишь эффектным жестом.
125 
