Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
28 
— Лола, мне нужна твоя помощь... — взмолился я.
— Если хочешь, могу обеспечить тебе алиби... Тебе надо просто сделать вид, что мы провели ночь вместе. Мой журналистик ничего не скажет. Вряд ли ему хочется, чтобы жена узнала о его подвигах.
— Да брось... Все видели, как вы вчера вечером целовались. Вы не давали повода усомниться в ваших намерениях. Но тем не менее спасибо.
— Что тогда я могу для тебя сделать?
— Я хотел бы узнать побольше о типе, с которым Наталия была вчера в «Инферно».
— Жирный боров, который ее лапал? Отвратный.
— Может, попробуешь задать пару вопросов Сержу? Мне-то он ничего не скажет, а вот против тебя, если наденешь юбочку покороче и кофточку пооткрытее, не устоит.
— А кто против меня устоит? Исключая, конечно, тебя... Заметь, теперь, когда она окончательно вышла из игры, у меня, может быть, появляется шанс.
— Еще немного в том же духе, и я начну подозревать тебя, — мрачно сказал я.
— Плохо же ты меня знаешь, милый Алекс. Если бы это сделала я, то и ее родная мать не опознала бы труп.
Самым ужасным, без сомнения, было то, что Лола вовсе не шутила.
12
Алекс Кантор вышел из галереи в восемь тридцать девять. Сара машинально занесла точное время в свой карманный компьютер. Она смотрела, как он идет к Сене, и молила Бога, чтобы он не спустился в метро.
Тонкое и деликатное искусство слежки не доставляло ей, в отличие от комиссара Лопеса, особого удовольствия. А в пространстве, ограниченном вагоном метро, это занятие превращалось в сущую пытку. Не говоря уж о том, что они знакомы с подозреваемым, и ему не составит труда мгновенно засечь ее. Иными словами, если он направится к лестнице, ведущей в подземку, все пропало. Она зря потратила вечер.
Сара всегда работала в одиночку и, следовательно, в случае затруднений не могла никому передать эстафету. Последнего напарника, которого ей навязал Лопес, она смогла вытерпеть две недели.
Если не считать нескольких бессмысленных замечаний по поводу футбольного чемпионата или повышения цен на табак, все его разговоры сводились к сплетням о членах бригады. Иногда, во время неожиданных просветлений, он с тоской рассказывал о своей несчастной жизни и морочил ей голову описаниями своих душевных терзаний.
К сожалению, ограниченным был не только интеллект коллеги Сары — ее собственное терпение тоже имело пределы. Она никого не грузила своими личными проблемами и не выносила нытья других.
Она не выдержала в разгар преследования банды налетчиков, когда коллега вдруг начал сетовать, что его детям никак не дается учеба. К этому времени Сара уже успела познакомиться со всей его семейкой и в связи с этим поразмышлять о положительных сторонах евгеники, поэтому не колебалась ни секунды.
Она остановила машину невесть где, в какой-то глуши, в вонючем пригороде, и, наставив на своего пассажира револьвер, велела ему выйти.
Добравшись через два часа до Управления уголовной полиции, тот ворвался в кабинет Лопеса и разрыдался на плече у комиссара. Последний, верный своим принципам, немедленно принял необходимые решения.
Чтобы Сара не повгоняла в депрессию всех членов бригады, одного за другим, лучше было не давать ей новую жертву. Отныне ей предстояло работать без помощников.
Кроме того, болван, позволяющий вышвырнуть себя из патрульной машины во время задания, заслуживал того, чтобы его отправили разбирать бумажки в одном из кабинетов под самой крышей, где летом температура поднималась до сорока градусов. В любом случае для ведения расследований, которые отныне собирался поручать ему Лопес, требовались уголок стола и хорошо заточенный карандаш, и не более того. Отныне бедолага специализировался на преступлениях на почве ревности, совершаемых в домах престарелых.
А свою следовательницу Лопес с тех пор оставил в покое. Но взамен Сара не могла рассчитывать на чью-либо помощь.
К счастью, Кантор сел на мотороллер. Сара с облегчением включила зажигание и в свою очередь стала лавировать среди автомобилей. Ей кое-как удалось проследить путь двухколесного средства передвижения до конечной точки, квартала, расположенного на южной окраине Парижа, возле окружной.
Издалека она увидела, как объект наблюдения свернул во двор серого жилого дома. Тогда она въехала на площадку для парковки грузовиков метрах в двадцати от входа и заглушила мотор. На улице было тихо и спокойно. Только в легковом автомобиле, припаркованном чуть дальше на противоположном тротуаре, обнималась какая-то парочка.
28 
