75 
Журавлев, из окна банка наблюдавший за этой картиной, приказал собрать всех офицеров в центральный зал.
– Сейчас пойдут вопросы, что да как, да зачем мы здесь. Приказываю посылать всех на хуль, как можно дальше. У меня на этот счет большой опыт с 56-го года. Ясно?
– Ясно!!! – дружно и весело ответили офицеры. Но комбат заметил, что самому молодому из офицеров, командиру четвертой глубинной разведгруппы, что-то не ясно.
– Что у тебя?
– Товарищ майор, а как же быть с приказом политуправления «Каждый советский солдат – дипломат и агитатор»?
– Пусть замполит агитирует на мосту, он за это деньги получает! – отрезал комбат. – А пока его нет, всех посылать!
Комбат сообразил, наверное, что его слова могут быстро достичь нежелательных ушей, и оттого более миролюбиво добавил:
– Мы охраняем объект особой важности, и пока не получим подкрепление – нечего дискуссии разводить. Скоро подойдет танковый полк, тогда и агитировать будем.
В зал влетел сержант Прохоров, заместитель командира взвода:
– Товарищ майор! Танки. Без опознавательных знаков!
– Что за танки?
– Пятьдесят пятые!
– Батальон, К БОЮ!
Широкие белые полосы были нанесены на все боевые машины войск, принимавших участие в операции «Дунай», дабы отличать их от таких же боевых машин армии Чехословакии. Любая боевая машина: танк, САУ, бронетранспортер или артиллерийский тягач, не имеющие белых полос, подлежали немедленному уничтожению без предупреждения.
До подхода танкового полка оставалось не меньше часа, и помощи ждать было неоткуда. Журавлев с тоской смотрел на приближающийся головной танк, на лобовой броне которого не было и следа белой краски.
Рота глубинной разведки укрылась в здании банка, а три «ПТ-76» приготовились встретить чехов бронебойными снарядами.
«Ни за грош пропали, – тоскливо думал комбат, – на хрена же так от главных сил отрываться».
«ПТ-76» – танк разведывательный, плавающий, оттого ни тяжелой брони, ни мощного вооружения на нем нет. В сравнении с «Т-55» он, конечно, беззащитен. Кроме того, батальон оказался разорванным на части, и противостоять приближающейся чешской танковой колонне, конечно, не мог.
Ствол «ПТ-76» плавно опустился, и башня чуть заметно поплыла в сторону: сейчас врежет! Авось на головном танке прицелы разобьет или башню заклинит.
Журавлев судорожно нажал на спуск переговорного устройства: – Не стрелять!
«Может быть, миром обойдемся, – мелькнула последняя надежда, – пока с чехами тары-бары, может быть, и наши подойдут. Может быть, чехи первыми стрелять и не будут?»
Головной танк чехов, кажется, и не имел такого намерения, пушка его, хотя и расчехленная, смотрела высоко в небо, а командир танка был хорошо виден на башне. Танки стремительно приближались, выбивая траками снопы искр из старинной брусчатки. Казалось, колонне не будет конца, все новые и новые танки появлялись из-за поворота, переполняя узкую улицу удушающим смрадом выхлопных газов.
– Товарищ майор, кажись, наши.
– Точно наши, смотрите, какие комбезы грязные!
– Что за чертовщина, рано уж больно они.
– Здорово, ребята!
– Освободителям привет! – Головной танк свернул в сторону и встал, освобождая путь колонне. Журавлев с конвоем поспешил к нему.
Из башни появилось широкое нахальное, совершенно грязное лицо. Комбинезон тоже промаслен насквозь – русский. Лет сорок, значит, не солдат, а там, под комбинезоном, хрен его знает, какие погоны: перезрелый старлей или юный полковник. Остается только гадать. Если в головном танке, то может быть командиром батальона, а то и командиром полка. Когда все в комбинезонах, все равны, как в бане. Можно обматерить кого угодно.
– Ты какого хуля без полос шатаешься по братской стране, вроде как контрреволюция какая?
– Мы в резерве стояли, нас вводить не хотели, а потом все же решили, только к тому времени белой краски уже не осталось, – примирительно улыбнулся чумазый.
– Мудак, я б тебя сейчас бронебойным ошпарил, говори спасибо, что морда у тебя российская и комбез грязный. Хоть бы на головном танке полосочку нарисовал!
Мордастый презрительно глянул на разведывательные танки:
– Шел бы ты со своими советами…
Прохожие с удивлением слушали незнакомую речь, и самые проницательные, видно, уже почувствовали недоброе. Голова танковой колонны тем временем остановилась, и задние подтягивались, размещаясь на стоянку прямо поперек трамвайных путей.
75 
