Особенно,... 
56 
Гарри страдал едва ли не больше Гермионы, поскольку более или менее крепкий блок никак не хотел устанавливаться. Он и в прошлом старательно пытался не реагировать на то, как на него глазеют взрослые, ученики, как хихикают девчонки и завистливо шепчутся мальчишки, а то и просто недоброжелательно тычут пальцем все, кому не лень. Теперь всё это вернулось с новой силой. Он не мог не ощущать взглядов оценивающих, испуганных, презрительных, восторженных и враждебных. Ему казалось, что все эти эмоции налипают на него слоем, от которого зудит на коже и под ней. Вишенкой на торте этих ощущений оказалось ещё одно открытие, повергшее Гарри в шок, - он вызывал нездоровый интерес у громилы Гойла и ещё у одного слизеринца-семикурсника, брата Маркуса Флинта – Роджера.
К вечеру третьего дня нервы Гарри были на пределе. Невозможность сосредоточиться на уроках, чувство какой-то обнаженности, пристальные ощупывания взглядами его штанов, мантии и торса сводили с ума. В добавок ко всему семикурсники-гриффиндорцы принесли сливочного пива и нелегально купленную бутылку огневиски – чтобы отметить день рождения своего друга. Через четверть часа Гарри показалось, что это он сам выпил около трёх бутылок пива и всё огневиски. Кружилась голова, хотелось пить, справить малую нужду и оттянуться с девушкой. И самое обидное, что все эти желания были чужими, а доставляли неудобства ему.
Он выбежал из гостиной и помчался к картине с сэром коротышкой. С разбегу дернул за нос и влетел в свою комнату. Напряжение, так долго накапливающееся в нем, вырвалось наружу. Когда он плакал последний раз? Если не считать выступивших слёз на уроке Люпина, когда он услышал голоса своих погибающих родителей, и по убитому Сириусу, то так, чтобы навзрыд – наверное, в чулане, куда его, побитого Дадли и дружками, запихнула тётя Петунья. Да, тогда ему сильно разбили губу и нос. Что ж, таких долгих перерывов делать нельзя. Тогда, после возвращения с кладбища с телом Седрика от истерики его спасло зелье без снов. Теперь нет ни зелья, ни сил всё это терпеть. Гарри сел на пол, спрятал лицо в коленях и заплакал. Начав, он уже не мог остановиться, хотя чувствовал зашедшую Гермиону, затем видел её испуганное лицо, губы, говорящие, наверное, успокаивающие слова. Понимал, что это никуда не годится, что нужно взять себя в руки, но не мог, просто теперь уже уткнулся в её колени. Когда слезы кончились, пришло облегчение, настолько неожиданное, что Гарри даже удивлённо поморгал. Он поднял голову – Гермиона всхлипывала. Испугал, наверное, её, глупый! Гарри прижал девушку к себе и пробормотал что-то успокаивающее. Что-то изменилось в нем, прекратилось, закончилось, напряжение ушло и сменилось спокойствием.
Глава 31. Отъезд Гермионы
Чувства, охватившие Гарри, не обманули. Он вернулся в гостиную под утро: возвращаться вечером даже не собирался; успокоившись, он и Гермиона долго лежали на своей постели, молча глядя в потолок, им было спокойно и уютно. Даже не хотелось говорить. Потом, очевидно, уснули, поскольку в половину восьмого выдрессированный Добби их разбудил. Надо будет что-то соврать Рону, почему его не было ночью на своем месте.
Итак, что-то изменилось. Выйдя в общий зал, Гарри понял что. Он теперь знал, как отгородиться от чужих эмоций. Нет, они никуда не исчезли, просто роились, словно мухи за стеклом. За ними теперь можно наблюдать: вот подходит Невилл, судорожно соображая, что он забыл; вот Джинни, она спокойная, только немного голодна, а вот и Рон, похоже, вчера чуть-чуть огневиски перепало и ему, теперь хочет пить. А вот и Малфой со своей свитой. Что? Что такое? Сквозь острое презрительно-холодное лицо с бледными глазёнками проступает мопсовидная, еле заметная, словно в дымке, мордочка Пэнси Паркинсон. О, кажется, нашлась замена горячим пчёлкам, только не это, ещё видений не хватало! Гарри зажмурился и помотал головой. Это их дело, проходи быстрее, Малфой.
– В чем дело, Поттер, что ты отряхиваешься, словно пёс!? – Драко остановился прямо возле сидящего Гарри.
– Малфой, проходи быстрее, - поморщился Гарри.
Гермиона, сидевшая рядом, прыснула.
– Че тебе надо? – задиристо спросил Рон, поднимаясь со своего места.
Пока Малфой отвечал что-то презрительное по поводу рыжизны и бедности Уизлей, Рон с удивлением обнаружил, что Гарри и Гермиона смущенно-брезгливо морщатся, отворачиваясь от Драко.
* * *
Новое состояние, в котором пребывали Гарри и Гермиона, было интересным, но странным, словно их вселили в новую огромную квартиру, в которой много неизвестного. Гарри не знал своих возможностей, но в тоже время интуитивно чувствовал их. Он видел, чувствовал, читал – это было трудно описать даже самому себе – состояние учеников, особенно сильные эмоции словно пробивались сквозь невидимое стекло, и это не всегда было приятно. У Гарри было ощущение, что у него появился ещё один орган чувств. Было интересно, иногда страшно, а иногда неприятно – наблюдать за другими.
56 
