Последние отзывы

  37  

– Очень просто, - ответил Лестрик, - у молодых берут немного крови из разрезанной руки и смешивают в золотом бокале.

– Но это, наверное, больно! – воскликнула Лаванда.

– Нет, это не должно быть больно. Если ранки тут же не зажили – это плохой признак. Затем на руки молодым надеваются кольца, на которых выгравированы символы любви, верности и соединения. Это очень красиво. Бокал со смешанной кровью остаётся у волшебника, обвенчавшего пару, или отдается молодым. А потом…

– Начинается, типа, самая интересная часть? – заржал Малфой. Кребб и Гойл поддержали его.

– Мне жаль, что у вас, мистер Малфой, вызывает глупый смех высшее и самое прекрасное проявление любви – соединение любящих друг друга людей, - укоризненно покачал головой профессор. – А между тем это очень серьёзно, - продолжил он.

Девушки затаили дыхание, парни заинтересованно посмотрели на Лестрика. Но многие тихо и совершенно по-дурацки прыскали, прячась за учебниками. Хихикающий Рон заметил, что Гарри продолжал покрывать завитками пергамент.

– Если в течение лунного цикла венчание не будет скреплено таким образом, то брак разрушится, - провозгласил Лестрик.

Гарри перестал рисовать и, подняв голову, изумленно уставился сначала на преподавателя, а затем на Гермиону.

Класс гудел. А перед глазами Гарри и Гермионы замелькали события последнего месяца: обряд на площади Гриммо, их совместное проживание в спальне, смущенный Люпин, обеспокоенный Дамблдор, дающий Гермионе книгу, и, наконец, злой Снейп, промывающий им мозги в прямом и переносном смысле.

После урока они продолжили воспоминания и размышления о своем таком странном и раннем браке. Рон что-то оживленно рассказывал, стоя рядом с ними и отчаянно жестикулируя. Из раздумья Гарри выдернула драка Рона и Малфоя. Он бросился на помощь другу. В эту кучу малу добавились Кребб и Гойл. Гриффиндорцы и слизеринцы с улюлюканьем наблюдали за происходящим, пока к ним не подбежали Снейп и Макгонагал.

– В чем дело? – грозно спросила Минерва, раскидав их взмахами волшебной палочки.

– Малфой спровоцировал меня! – закричал Рон.

– Я же говорила и повторяю ещё раз, никакие слова не должны давать право бить! 20 очков с Гриффиндора! – ледяным голосом произнесла Минерва.

– Это несправедливо! – возмутились гриффиндорцы.

– Малфой сказал такое, за что мало набить морду! – воскликнул Симус Финиган.

– Что же такого он сказал? – поинтересовался Снейп.

– Он спросил у Рона и Гарри, как они будут делить… свою грязнокровку, это про Гермиону! И ещё посоветовал им остаться друг с другом, потому что профессор Дамблдор сделает исключение для своего любимца! – почти с удовольствием наябедничал Симус.

– Это неслыханно! – дрожа от гнева и возмущения, проговорила Макгонагал. – 50 очков со Слизерина и, я надеюсь, профессор Снейп придумает для него наказание!

– Разумеется, - пробормотал Снейп. – Идем, Драко.

Побитый Малфой при помощи Кребба и Гойла встал. Снейп мрачно посмотрел на Гермиону, хлопочущую возле Гарри, из носа которого сочилась кровь после удара Кребба. Рон, потирая разбитую скулу, что-то бурчал.

Очевидно, Снейп что-то сказал Малфою, во всяком случае Дамблдора тот больше не упоминал в своих шутках и остротах. Говорили, что Малфой обещал достать Поттера и отомстить за потерянные 50 очков и уборку в кабинете Снейпа. Все понимали значимость этого события – декан Слизерина впервые наказал своего любимчика! Безусловно, это наказание было за профессора Дамблдора, а не за Поттера и Уизли, но Малфой обиделся.

Что же касалось Гарри и Рона, то 50 очков и наказание Малфоя вылечило их раны быстрее мадам Помфри.

Глава 20. Уроки по защите от темных искусств

Гарри не любил уроки профессора Смит. Казалось, что с каждым уроком Элизабет выглядела все более и более привлекательно, мантии и платья становились все красивее, а мысли, которые она навевала, черт знает какие! Гарри было стыдно за себя, то, что он испытывал, ему совсем не нравилось. К тому же Гермиона не спускала с него ревнивых глаз, а после уроков этой красотки Смит приходилось идти умываться.

Рон, как впрочем, и другие парни, самым наглым образом ел глазами Элизабет и никакие тычки Гермионы по поводу его идиотского вида ничего не могли сделать. Гермиона терпеть не могла профессора Смит и плохо скрывала своё раздражение. Другие девушки были полностью с ней солидарны. К тому же Гермионе казалось, что профессор прекрасно знает, какое действие она оказывает на истекающих слюной юнцов и даже получает от этого удовольствие. Нет, она их провоцирует! А как иначе объяснить, почему она так виляет задом и прикасается к парням, поправляя их неправильные движения при взмахе волшебными палочками? Гермиона была крайне возмущена, ведь это так мешает учебному процессу. К тому же, хотя девушка в душе понимала, что это только кажется, но всё-таки, ей не нравилось, как Элизабет смотрела на Гарри. Конечно, это ревность, утешала себя Гермиона, она прекрасно помнила, какой властью она обладала над Гарри. Стоило только вспомнить его взгляды, когда он уже сделал домашнее задание, а она ещё дописывала реферат (Гермиона, как и в прошлые годы, учила гораздо больше предметов, чем Гарри, а он в этом году приноровился каким-то непостижимым образом вовремя учить уроки, даже Рон это заметил и возмущался, с чего это Гарри так поумнел!). Но всё-таки, Гермиона не могла отделаться от ощущения, что профессор Смит, или как её называли парни, Красотка, слишком часто бросает взгляды на Гарри и даже останавливается рядом с его партой, когда объясняет новый материал. А на сегодняшнем практическом занятии она, кажется, уже второй или третий раз взяла его за руку!

  37