Последние отзывы

  67  

Да, бывает так, что деревья сохнут и земли заболачиваются, но если эта беда и правда наступает на окрестности Амменира, значит, недолго еще здесь жить людям. Придется уходить искать новый дом. И аббатство новое придется искать. Впрочем, сестра Лионелла была уверена, что на ее уже недолгий век хватит и тарнской обители.

На окраине Оглобинки давешний селянин уже ждал монахинь, чуть ли не приплясывая на месте от нетерпения, и в глазах мужичка плескалось самое настоящее счастье. Теперь уже и не важно, удастся излечить болящего ребенка или нет, но всем вокруг, с полагающимися случаю придыханием и благоговением, будет рассказано о великой щедрости матери-аббатисы откликнувшейся на смиренную просьбу распоследнего бедняка.

Сестра Лионелла криво улыбнулась, подумав о том, как легко некоторым возвышать свое имя за счет чужих сил. В аббатстве ведь есть много настоящих целительниц, зачем было отправлять сюда увечную девочку? Честнее было отказать. Ну что она сможет сделать-то?

* * *

Красоты поля, по которому петляла узкая тропинка, остались для Эвиэль недоступными, зато когда дорога вдруг оборвалась, наверное добравшись до дома просителя, девушку с головой накрыло облаком чужой боли. Прикосновение страданий в этот раз было бездумным и отчаянным, вовсе не таким, как у того мужчины с раненой ногой. Нет, сейчас кто-то мучился, толком не понимая, что происходит, и от этого сердце сжималось еще сильнее.

Девушка оттолкнулась ладонями от кого-то, стоящего прямо на пути к источнику боли, пошатнулась, но рука, взлетевшая в воздух, чтобы помочь своей хозяйке удержать равновесие, нашла опору. Дверь? Да, дверь. Распахнутая.

Эвиэль метнулась в темный проем. Кому-то другому сумрак, разлитый в низких комнатках сельского дома, помешал бы добраться до цели, но только не той, что большую часть своей жизни и на ярком солнце видела лишь туманные сгустки вместо человеческих лиц. Боль была где-то там, в глубине, спрятанная в крохотном тельце, горячем и мокром от неустанно проливающегося пота.

Рядом охнул или вздохнул женский голос, чья-то рука попыталась дотронуться до синего плаща, но Эвиэль решительно скинула его со своих плеч, склоняясь над люлькой, в которой дрожала боль.

— Все будет хорошо, — еле слышно шепнула девушка, открывая душу словам молитвы, и туман, так и не ушедший прочь от глаз, засиял ярче солнца.

В том сиянии Эвиэль чудились взмахи крыльев и чьи-то взгляды, то ли благословляющие, то ли удивленные, но по большей части бесстрастные, словно драгоценные камни, словно звезды, и рассыпанные не по ночному небу, а посреди белоснежного пламени, которое нестерпимо жгло, пробивая себе сквозь человеческое тело выход наружу. Жгло, пока не достигло кончиков тонких пальцев и не пролилось на нуждающегося в помощи.

А потом стало холодно. Так холодно, что девушка начала слепо шарить рукой по полу в поисках сброшенного плаща, но прежде чем смогла его нащупать, кто-то набросил на узкие плечи другое полотнище, широкое и тяжелое. Эвиэль хотела поблагодарить за заботу, но мгновением позже поняла, что не может пошевелить руками, плотно прижатыми к телу коконом, вмиг обвившимся вокруг нее.

А потом ткань опустилась на лицо, и туман в глазах девушки сменился темнотой.

* * *

Сестра Лионелла не пошла в дом. Хватило и того, что девица как оглашенная ворвалась туда, сметая все на своем пути. А чего торопиться, спрашивается? Посмотреть на умирающего? Всегда успеется. Да и то лучше смотреть, когда он вовсе отойдет в мир иной. Спокойнее. Но только монахиня приготовилась вспоминать слова упокаивающей молитвы, крестьянская лачуга наполнилась светом. Тем, который сама Лионелла никогда не видела стекающим с кончиков своих пальцев.

Нельзя сказать, чтобы она завидовала тем сестрам, что умели исцелять раны, но время от времени, особенно по молодости, в душе монахини то и дело вспыхивали костерки обиды. Почему Всевышний так разборчив в своих дарениях? Кому-то отсыпает с лихвой, а кого-то обходит даже тенью милости. Юная Лионелла, мечтающая о подвигах во славу господню, не сразу примирилась с тем, что на ее долю остаются дела куда как скромнее. Правда, потом, когда многие ее сверстницы, наделенные даром, погибли в боях или растратили всех себя на исцеление раненых воинов, монахиня избавилась от своей зависти. Как ей казалось, избавилась насовсем, но видеть, как совсем близко от тебя дитя, толком не понимающее, что творит, совершает чудеса…

  67