Последние отзывы

  42  

– Знаю.

Его плоти более семи десятков лет. Той, что осталась нетронутой. Кокону из дряхлой кожи. А под изношенным платьем прячется новое, полное силы. Осталось лишь определиться с желанием.

– Вы знаете, когда я уйду.

Он не боится моих угроз. Улыбается.

Чего-чего, а страха в да-йинах не бывает вовсе, не то что в людях. Это мы способны легко захлебнуться в собственном воображении, представляя ужасы возможного будущего, стоит лишь подать правильный намек, а пришедшие с изнанки мира не ведают чувств, подобных нашим.

– Знаю.

Рука, потянувшаяся к бокалу, движется медленно и слегка подрагивая, как и полагается руке старца. Хорошо играет свою роль, ничего не скажешь. Сам научился или нашел услужливого подсказчика? Не расскажет ведь. И под страхом смерти не проронит ни словечка.

– Вы готовы?

Единственный вопрос, который я себе позволяю задать. Иногда. И только избранным демонам: остальные получают свое без лишних разговоров.

– Я был готов с того мига, когда открыл эти глаза.

Они почти все отвечают именно так, словно там, в потустороннем мире, заранее заучивают текст наизусть. Почти все из тех, кого я спрашиваю.

– Сколько лет назад?

Он задумывается, проводя длинным желтым ногтем по боку хрустального бутона.

– Летом пойдет двадцатый год.

Неужели так долго? Быть не может. Я бы узнал раньше. Я бы узнал. Разве только…

– Чего он желал, впуская вас?

Складки век вздрагивают. Человек мог бы заплакать, вспоминая прошлое, а демоны лишены такой способности. Все, чему они успевают научиться, это скалить зубы в улыбке.

– Забвения.

Как просто. Старик, уставший от жизни, а быть может, и от тех, кто его окружает, попросил синюю звезду подарить ему вечный покой. Отдал почти всю плоть в обмен на достижение цели, позволил да-йину оказаться в нашем мире и… намертво застрять в безыскусной ловушке.

– И вы разделили его желание.

Разводит руками, растягивая губы в улыбке, настолько грустной, насколько это доступно гримасничающему демону.

– Я слишком поздно понял, что оно означает.

Пойми ты раньше, все равно ничего бы не изменилось. Вы заглядываете в наш мир на одну только ночь, искрами загораясь в темноте, но, если не попадаете на готовый к воспламенению хворост, с рассветом обязательно угасаете, возвращаясь в долгое ожидание. Зато если рядом оказалась хоть одна иссохшая от желания веточка, не можете устоять.

Вы не выбираете свою участь. Выбираем мы.

– Слишком поздно, – добавляют сухие бледные губы.

Наверное, это можно было бы назвать сожалением, но в нем нет печали по потерянным годам или необретенному могуществу, есть только осознание неизбежного. А ведь он может жить еще очень долго. Пока оболочка не рассыплется прахом и плоть демона не погибнет, лишенная защиты перед нашим миром.

– Вы хотите уйти.

И снова не спрашиваю. Пусть да-йины не знают страха смерти, гибель бывает разной. Можно быть отсеченным от увядающей плоти и возвращенным домой, а можно растворяться по малой капле, теряя целостность сознания и памяти, чтобы воскреснуть беспомощнее младенца. Вот что по-настоящему страшит демонов: слабость. И тот, кто сидит передо мною, наверняка готов дорого заплатить, только бы вырваться из ловушки, которую сам и захлопнул.

– Хотел.

Что значит? Он не станет просить о последней милости?

– А сейчас? Что-то изменилось?

Веки вновь сдвигаются, пряча угольки глаз и мешая понять, какую игру затеял да-йин.

Он знает, что встреча с охотником сулит только один исход. Он знает, что просьбы или угрозы не остановят меня и не изменят мое решение. Решение, которое я пока никак не хочу принять.

– Я приходил сюда раньше. И приду снова. Но… Пусть этот новый раз станет таким же, как первый.

– Повторяющим прежние ошибки?

– Позволяющим начать заново.

Он снова смотрит на меня, и его зрачки греют жарче, чем огоньки свечей по углам стола.

– Вас ждет медленная смерть.

– А вы знаете, о чем говорите.

Удивляется? Похоже на то. Но я и в самом деле знаю. Потому что умирал. Много-много раз вместе с такими, как он.

– Хотите пройти через страдания?

Крючковатые пальцы впиваются в подлокотники кресла, помогая старику подняться на ноги.

– Кажется, вы, люди, верите, что перенесенные муки помогают вашим душам стать чище? А насчет своей я знаю это наверняка. – Рука, поднимающая бокал, не вздрагивает ни разу. – Мы непременно встретимся!

Встретимся. Только и не узнаем друг друга. Хороший тост. Не вижу повода, чтобы не присоединиться к нему, а потом благочинно заметить:

  42