2

«КАВАЛЕР РОЗ»

Пожав протянутую ему руку, Морозини опустился на соседний стул.

– Никогда бы вас не узнал! – с улыбкой восхищения сказал он. – Просто удивительно!

– Да? Ну, как поживаете, друг мой?

Если вы спрашиваете о моем здоровье – я чувствую себя превосходно, состояние духа – похуже. Правду сказать, мне тоскливо, и такое со мной впервые...

– Ваши дела идут не так хорошо, как раньше?

– Нет, в этом смысле сложностей никаких. Видимо, мне не хватало вас. И Адальбера! С конца января у меня не было от него никаких известий.

– Ему было затруднительно, а главное – очень неудобно послать вам письмо или каким-то другим способом известить о себе: он сидел в каирской тюрьме.

Морозини вытаращил глаза:

– В тюрьме?.. Это связано с секретными службами?

– О нет! – усмехнулся Хромой. – С Тутанхамоном. Наш друг, кажется, не устоял перед некой храмовой статуэткой из чистого золота...

Альдо был возмущен. Он знал, что у его друга ловкие руки и он способен на многое, но украсть!..

– Успокойтесь! Эту вещь нашли, а Видаль-Пеликорна отпустили с извинениями. Но какое-то время он провел в заключении. Думаю, скоро вы его увидите. Вы только что прибыли в Вену?

– Нет. Я здесь уже три дня. Мне хотелось кое-где побывать, а еще – посетить имперскую сокровищницу. Разве вы не говорили мне, что опал должен находиться там?

– Я ошибался. Опал, который хранится там, не имеет ничего общего с тем, который мы ищем.

– Я и сам заметил. Однако я установил, что в экспозиции нет ни одной драгоценности, принадлежавшей двум последним императорам и членам их семей. И не смог узнать, где они.

Разлетелись по свету! Проданы! Личные драгоценности императорской семьи 1 ноября 1918 года, как раз перед сменой режима, похитил граф Берхтольд и вывез их в Швейцарию. Многое было продано, и я не удивлюсь, если кто-то из ваших друзей-банкиров купил вещицу-другую... Прибавлю, что мне представилась возможность осмотреть свадебный убор Сисси, и ни один из опалов не похож на тот, что я разыскиваю.

Разговор прервался. Из-за перегородки соседней ложи к Аронову обратилась дама, увенчанная султаном из перьев райских птиц, и, называя его «мой дорогой барон», завязала с ним пустой светский разговор. Альдо воспользовался этим и принялся разглядывать уже заполнившийся зал... Зрелище радовало глаз: дамы в разноцветных шелках, парче и бархате, с бриллиантами, жемчугами, рубинами, сапфирами и изумрудами, украшавшими декольте или прическу. Альдо с удовольствием отметил, что омерзительная мода на стриженые волосы и подбритые затылки еще не докатилась до высшего общества Вены, для представителей которого «Холостячка», скандальная книга Поля Маргерита – во Франции с прошлого года ею упивались, – еще не стала настольной. Альдо ненавидел эту моду!

Нет, конечно, он не был ретроградом, но красивые волосы, этот природный убор, такой нежный на ощупь, куда так приятно зарыться лицом, просто преступно губить! Зато Альдо ничего не имел против коротких платьев, часто прелестных и позволявших любоваться красивыми ножками, что до сих пор было уделом лишь мужей и любовников.

Гром аплодисментов встретил появление маэстро. Зал дружно поднялся на ноги на время исполнения национального гимна в честь господина Шейпеля.

Затем все уселись на свои места, свет погас – сияла только рампа – и воцарилась мертвая тишина.

– Зачем вы позвали меня сюда? – шепотом спросил Альдо.

– Чтобы показать кое-кого, кто пока не пришел. Тише!

Альдо безропотно уставился на сцену. Занавес взлетел, открыв чудесную декорацию, изображавшую спальню дамы времен Марии-Терезии, во дворце Марешаль. Сама Марешаль, очень красивая женщина, перекидывалась шутками со своим юным любовником Октавианом и готовилась, как полагалось ей по рангу, принимать утренних посетителей. Среди гостей был важный барон Ош – напыщенный, докучливый и довольно смешной. Он явился просить знатную даму подыскать кавалера, который мог бы вручить традиционную Серебряную Розу – символ предложения руки и сердца – девушке, которую барон выбрал в жены. Как ни неприятно это барону, кавалером, конечно же, станет красавец Октавиан.

Альдо увлекся веселой, изящной и лукавой музыкой, заслушался великолепными голосами, но внезапно сосед дернул его за рукав.

– Смотрите! – шепнул он. – Ложа напротив...

В нее только что вошли двое, оба одетые в черное. Впереди шел немолодой мужчина, на вид обладавший редкостной физической силой. На нем было что-то вроде бархатного камзола, обшитого по венгерской моде шелковым шнуром.

  11