Особенно,... 
57 
Почему эта женщина вызывает у меня... Неприятие? Нет, слишком сильное слово. Да и не могу сказать, что Амира так уж страшна на вид. Ну, толстая. Очень толстая. Чересчур толстая. Правда, это ужасает только меня: очень многие мужчины любят больших женщин. «Чтобы можно было, за что подержаться». А во всём прочем южанка вполне очаровательна. Ещё бы волоски над верхней губой выщипала...
Кожа — чудная, гладкая просто на зависть придворным красоткам. Можно подумать, каждый день шлифует её тряпочкой. Косы — загляденье, толстые, упругие, блестящие. Глаза глубокие, как море, только тёмно-синего, почти фиолетового оттенка. Черты лица плавностью тоже могут сравниться с волнами. Женщина, привлекающая внимание, одним словом. И, что немаловажно, внимание удерживающая. Вот я, к примеру, терпеть её не могу, а забыть почему-то не получается. Даже когда появляется возможность «позабывать». Впрочем, впечатления меняются. Если раньше при упоминании имени «Амира» я испытывал несказанное раздражение, то сейчас в основном дурачусь, чтобы повеселить Калласа. И он прекрасно это понимает, гад, но делает вид, будто верит в мою горячую неприязнь к этой женщине.
Вообще-то, мне редко доводится испытывать по-настоящему сильные чувства. Наверное, из-за того, что большее значение для меня имеет внешний, а не внутренний мир. Мой мир. Почему так происходит? А кто его знает! Может быть, потому что я — лишь крохотная пылинка на полу огромного зала. Ветерок может сдуть меня в сторону с привычного места, поболтать в воздухе, зашвырнуть далеко-далеко, туда, где на меня наступит сапог, на подошве которого отправлюсь в новое путешествие, не давая согласия и понимая всю бесполезность споров... Если так оно есть на самом деле, то что проку в изучении себя, когда вокруг полная загадок бесконечность? Хватило бы времени разыскать хоть малую часть прячущихся в ней кладов, и только. На большее не претендую. Да и нечего мне вырыть в глубинах собственной души. И глубин-то нет...
Та из двух сопровождающих Амиру йисини, что была росточком пониже, а движениями поплавнее, распустила шнуры чехла и извлекла на свет божий лютню. На южный манер, конечно: палка со струнами, вот какое сравнение приходило мне в голову всякий раз, когда я видел сей музыкальный инструмент. Не спорю, даже с его помощью можно было получить приятную для слуха мелодию, но мне в песнях пустыни вечно чудится заунывность, вызывающая непреодолимое желание спать. Тем более, в вечернее время.
Я подавил зевок и обратился к своей подопечной с сообщением:
— Если daneke не сочтёт это неуважением, я хотел бы на некоторое время избавить вас от своего общества.
Амира изобразила на лице (именно на лице, потому что глаза остались серьёзными и понимающими) капризное сожаление и протянула:
— Ай-тай, ничем не угодить моему сладкому мальчику: ни увеселением тела, ни радостями духа... Я несчастнейшая из несчастных женщин, когда-либо живших в подлунном мире!
Я приподнял левую бровь (проделать то же самое с правой никогда не мог) и проникновенно-скорбно заметил:
— Не гневите богов, daneke: как вы можете быть несчастной, если знакомы со мной?
Сливы тёмных глаз усмехнулись, но продолжения беседы не последовало: в самом деле, что Амира могла ответить? Сказать: знакомство со мной и есть настоящее несчастье? Но тогда у меня появится замечательнейший повод в дальнейшем избегать подобного времяпрепровождения. А открыто и честно признать, что я по каким-то причинам устраиваю её, как сопровождающий, значит, показать свою зависимость и определённую слабость, чего женщины ой как не любят! Будете со мной спорить? Скажете, что они всегда норовят выставить себя беззащитными и хрупкими, чтобы вызвать желание защитить? Ну-ну. Истинное положение вещей совсем иное: по сравнению с женщинами слабаки как раз мы, потому что вечно покупаемся на ведущуюся испокон веков игру. И, ххаг подери, покупаемся с наслаждением, хотя знаем: победа никогда не будет на нашей стороне.
Я коротко поклонился и под первые переливы струн вышел из покоев, отведённых южанке для проживания.
Надо сказать, когда Амира приезжала, гостевой дом Иль-Махин закрывался для посторонних. Дабы обеспечить спокойствие и безмятежность ночных часов дорогой гостьи. С этой целью даже стражников — рослых молчаливых детин в кожаных доспехах — становилось чуть ли не вдвое больше: в обычное время для охраны хватало и пяти человек, а сегодня я насчитал аж одиннадцать рыл, до неприличия похожих друг на друга тупым остервенением вояк, исполняющих свой долг. Впрочем, все стражники таковы, ведь их задача отпугнуть, а не защитить всерьёз. Именно поэтому южанка возит с собой йисини: уж они-то в силах спасти свою нанимательницу от возможного покушения.
57 
