Последние отзывы

  25  

— Сколько попросишь за то, что подвезла?

Тёмные глаза изучающе смотрят на меня. Вдох, другой.

— То, что имеет цену, ты уже отдал.

— Разве мы рассчитывались? Не помню.

— Сердце запирать от солнца не стал — чем не плата? И опалить ведь может, а ты не побоялся.

— Солнце? Опалить?

Кажется, кто-то из нас перегрелся. И похоже, не я: у меня-то на голове шляпа.

— И за дары не держишься, умничка! Так и живи. Больно будет — живи. Плохо будет — всё равно, живи. Потому что должен жить. Потому что самый дорогой дар ты сможешь подарить только сам себе, и не иначе!

— Что за...

— И помни: детское сердце — оно зорче взрослого. Вот здесь взрослей, — ладошка касается виска. — А здесь не торопись! — ложится на грудь.

— О чём ты говоришь?

— А совсем невмоготу станет, так и быть, поболтаем снова. Только я не сама к тебе приду: мне большие вольности не к лицу. Я своего друга прийти попрошу. Он не откажет, он добрый. Добрее меня... Ну, прощевай покуда, светлый dan!

Тру глаза, что есть мочи, но не понимаю, как в одно мгновение дорога передо мной смогла опустеть. Только прозрачная тень всколыхнула воздух и задела меня приторно-жжёным раздвиганием Пластов. Так пахнет всякий раз, когда возникает мой рабочий Портал, и я очень хорошо знаю этот резкий аромат. Но откуда ему взяться посреди просёлочной дороги? И другой вопрос, куда более важный: как могла открыть и закрыть Портал малолетка, да так, что я этого не заметил, хоть и глядел во все глаза?

Лунная излучина, поместье Ра-Гро,

последняя треть дневной вахты

Полчаса неспешного шага под пологом склонившихся над дорогой ольшанок — лучшее средство не только и не столько для приведения мыслей и чувств в порядок, сколько для построения планов беспощадной мести. И даже воспоминания из далёкого детства, захлестнувшие меня, как только я ступил на старую дорогу, ведущую к воротам поместья, не помогали усмирить злость.

Да, Ра-Дьен был совершенно прав, негодуя по поводу моего «своевольничания». Но, Всеблагая Мать, какой же он зануда! Неужели и я таким когда-нибудь стану? Нет, лучше умереть молодым и беспечным, честное слово! Впрочем, Калли всегда был чересчур ответственным и серьёзным: шутка ли, задолго совершеннолетия получить известие о безвременной кончине дяди, опекающего племянника за неимением отца, и быть приставленным к хозяйству в то время, когда меньше всего хочется корпеть над пыльными бумаги в душном кабинете? Могу понять, почему dan Советник излишне строг и требователен. Впрочем, ещё строже он относится к самому себе. Не умеет иначе. Не мыслит своего существования без ежеминутного служения миру. Мне бы так... Нет, не хочу. Довольно с Антреи и одного Калласа! Как говорится, хорошенького понемножку.

Правда, и я аккурат после совершеннолетия оказался в похожей ситуации. С той лишь разницей, что на мне не висело столько невозможных к оплате долгов. Честно говоря, вообще ничего не висело, кроме туманной перспективы когда-нибудь в будущем понадобиться престолу, разок или другой...

А всё же, он на редкость памятливый и злобный тип. Только восхищаться можно таким прилежанием в деле доведения меня до белого каления каждый божий день. Ну чем я виноват, что не могу подолгу быть сосредоточенным? Он бы на дедулю Леннара посмотрел: вот где ужас, мрак и кровавый кошмар в одном лице! Я на фоне предков, можно сказать, образец для подражания... Нет, вру. Таким, как отец, мне никогда не стать. А хочется... Страсть! Но знаю, что не получится. Хуже — пожалуйста! Лучше... Если напрягу все силы и умения. Но я-то хочу быть таким же точно, а не «в той же мере соответствующим занимаемому посту»! Мама никогда не ставит мне отца в пример, но по глазам вижу: ищет в моём облике знакомые и привычные черты. Каждый раз при встрече ищет. А когда не находит, только горько сжимает губы. Молчаливый упрёк — самый страшный упрёк. По крайней мере, для меня. Ругань и рукоприкладство, даже жестокое, ничто по сравнению с болью в глазах дорогого тебе человека. Болью, которую он никогда не выплеснет наружу ни словами, ни действиями. И я готов пойти на что угодно, лишь бы не видеть сожаление в мамином взгляде. И найти во взгляде Наис хоть чуточку нежности...

Аллея закончилась неожиданно, как и всегда — резким поворотом и ослепительными брызгами солнечных лучей, заставившими зажмуриться.

Здравствуй, дом!

Два приземистых этажа старинной каменной кладки, грубоватой, но с удивительно точно подогнанными друг к другу гранями валунов под выцветшей от времени и ставшей совсем белесой черепицей. Окна распахнуты — и вверху, и внизу. Наверное, ма затеяла общее проветривание по поводу моего приезда. Можно подумать, все эти три дня я проведу под крышей... Жёлтые шарики низкорослых цветов на клумбах — вечно забываю, как они называются. То ли дутики, то ли футики... А, неважно. Дорожки присыпаны свежим речным песком, на ухоженном газоне ни намёка на прошлогоднюю листву. Ай да матушка! Хорошо слуг вышколила. Правда, слуги слишком её любят, чтобы перечить по пустякам, вот она и не находит особого применения своему крутому нраву. Когда меня под рукой нет.

  25