Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
73 
Зато сегодня последняя стайка окольцованных купидонов под неусыпным наблюдением орнитологов многих стран опять беспрепятственно мигрирует по своему древнему природному мосту «Туруханский край — Южно-Российск — Ближний Восток — один из островков Средиземного моря — Офир — и далее Луна». (Шкфорцопф в монографии умышленно дает несколько взаимоисключающих путей миграции, ни один из них не является достоверным — из предосторожности он не сообщает точных координат обитания и путей передвижения стаи; города же Южно-Российска, куда купидоны Шкфорцопфа по старой памяти иногда залетают, браконьеры и контрабандисты — к нашему читателю эти почетные звания, понятно, не относятся — на географических картах вообще не найдут; пусть думают, что Одесса.) Можно лишь добавить, что «Лиульта Люси» чуть было не затонула именно у того «одного из одиссеевых островков, где отдыхают купидоны перед смертельно опасным вознесением на Луну. Можно только представить, как, выйдя утром на палубу после урагана и драбадана, Куприн и Гайдамака увидели в сером дыму сидящего на белой пароходной трубе черного Черчилля с красными глазами. Они, конечно, его отловили, но, испугавшись белой горячки, друзья не пили уже до самого прихода в Южио-Российск. Впрочем, все уже было выпито.
ГЛАВА 14. Вторая встреча с бароном Врангелем
Недавно я был в Бахчисарае. Город совершенно изгажен железной дорогой. Где фонтан? Какой фонтан? Нет там никакого фонтана.
А. Чехов
Гамилькар вернулся из штаба Добровольческой армии строгий, задумчивый и разочарованный. Позвал хлопчика:
— Сашко!
Сашко стянул с пего английские ботинки, подбитые спичками, и подал сикоморовую трубку, набитую смесью eboun-травы с табаком. Пока бабы наспех собирали ужин, Гамилькар попросил:
— Сыграй, Сашко.
Сашко заиграл любимую песню шкипера:
- Он вышел на палубу,
- Палубы нет,
- А палуба в трюм провалилась…
Потом все сели есть картошку с консервами из купидона. Между двумя рюмками Гамилькар рассказал о своей второй встрече с Врангелем. На этот раз Петр Николаич не заставил шкипера долго ждать. На его рабочем столе между штабными военными картами, гражданскими прошениями и доносами стояла тарелка с зелеными яблочками. Увидев Гамилькара, Петр Николаич развел руками так, что бурка упала с узких плеч на пол, и сказал:
— Сами видите, господин Гамилькар, — глына дело! Я люблю слово «стояло». Где-то мы что-то нахомутали. Ваша птицеферма моей армии уже не понадобится. Скажите спасибо, что живым вырвались от моих бахчисарайских орлов. Мой вам совет: тикайте. И лучше приезжайте к нам через десять лет — неба в алмазах не обещаю, но тогда можно будет поговорить о ваших купидонах и о теплых морях для повой России. А сейчас Россия… Россия, что Россия? Россия сейчас полезна для цивилизованного мира исключительно как отрицательный «например», как плохой непослушный мальчик, драчун и хулиган, полезен для послушного хорошего мальчика: не делай так, не дружи с плохим мальчиком. Угощайтесь.
Петр Николаич выбрал и протянул Гамилькару самое большое яблочко и поинтересовался подробностями ареста в Бахчисарае, где африканец сидел в одной смертной камере с поэтом Максимильяном Волошиным.
— Хороший поэт, — похвалил Гамилькар и лишь из вежливости осторожно надкусил кислое яблочко.
— Не слышал о таком. Кто это — Maksimilian Volochin? — спросил Врангель у Boulat'a Chalvovitch'a (тот присутствовал при беседе).
— Есть такой, — подтвердил тот.
— Не из Демьянов ли Бедных? — спросил генерал Акимушкин (он тоже присутствовал) и недобро прищурился.
— Нет, нет! — поспешил защитить коллегу Булат Шалвович. — Наш поэт, наш, из гнилых либералов.
— В самом деле хороший поэт?
Булат Шалвович, хотя и недолюбливал Максимильяна Волошина, но из цеховой солидарности в знак одобрения показал большой палец и сказал:
— Его нужно выпустить, он не создан для тюрьмы.
— Опять поэтов почем зря хватают, — затосковал Врангель. — Хотя моих контрразведчиков можно понять — стихи в больших количествах вещь невыносимая, как сказал однажды один умный человек. Ладно, отпустите. — Он кивнул начальнику контрразведки.
— Там еще электрик был, — вдруг вспомнил Гамилькар и возжелал спасти электрика.
— Какой еще электрик? — спросил Врангель.
73 
