68 
— Надеюсь, последнее слово было неправильно перекодировано, — сказала она. — Тут написано «порнопереводчик».
— Нет! — в отчаянии воскликнул Тойер, — я сказал «псевдопереводчик». Я имел в виду, что тот лжепереводчик уехал.
— Ну, теперь все написано крупными буквами. Вы кричите.
Тойер, сделав жалкую попытку обосновать свою просьбу юридически — они ведь оба госслужащие, и поэтому он может посвятить ее в служебную тайну, она же обязана ее соблюдать, причем совершенно излишне добавил, что это распространяется также на жесты, — посвятил ее в суть. Рассказал про Анатолия.
Отступать ему теперь было некуда. Через двадцать минут разговора, он, совершенно обессиленный, положил трубку.
— Ну? — спросил Хафнер между двумя поспешными глотками теплого рислинга из фляжки.
— Согласилась, — ответил Тойер, рассматривая свои руки, лежащие на столе.
— Как она слышит, что звонит телефон? — спросил Хафнер, выпил еще и закурил. — Подозрительная она, вот что я вам скажу.
Незадолго до того как они отправились по домам, позвонил Хамилькар из поезда, очевидно, уже крепко выпивший. Он спросил, не могут ли они, как «порядочные люди», все-таки выслать деньги за отель, так как его деятельность в университете, ну… это скорей повышение квалификации, чем «настоящая» работа, он пользуется… библиотекой, впрочем, регулярно, но в финансовом плане, ну… Тойер швырнул трубку.
Директор зоопарка стоял у главного входа.
— Сколько времени это займет? — нервно спросил он.
— Трудно сказать, вероятно, недолго.
— Все равно потребуются значительные затраты: придется привлечь нескольких сотрудников. Еще вы сказали, что непременно хотите опросить Богумила на улице. Там все еще холодно.
— Я подумал… я полагаю… — С трудом подавленная мигрень вновь исказила картину мира. — Если горилла что-то и может сообщить нам, то только там…
— Значит, я все-таки понял вас правильно! Я считаю, что это галиматья или блеф, — резко заявил Кольманн. — После всего, что нам пришлось перенести!
На другой стороне улицы остановилась машина. Приехала Мария Весселс. Тойер шагнул ей навстречу, и тут ему пришла в голову идея. При свете уличного фонаря он заговорил с ней, беззвучно шевеля губами:
— Лучше будет, если вы станете писать мне ответы. — Он порылся в кармане и нашел неоплаченный счет от зубного врача, еще ноябрьский, и даже шариковую ручку. — Директор зоопарка не должен знать, что могут означать жесты Богумила, если вам удастся уловить в них хоть какой-то смысл!
Мария все поняла. «Я не стану отрицать свои способности», — написала она угловатым почерком.
— Я не хотел вас обидеть, — прошептал он. — Мне нужна ваша помощь. Я в глубокой заднице.
Снова затанцевала ручка: «Пожалуй, что так. Пойдемте».
Ночной зоопарк заворожил расстроенного и подавленного комиссара, крики и рычание множества экзотических животных перенесли его в романтическую Африку, про которую он точно знал, что она не существует в реальности, но к которой испытывал странное, влекущее чувство — он и определить его не мог.
Молча и торопливо они шли к Богумилу.
Следствие тянулось долго, слишком долго, и теперь комиссар попал в трудное положение. Попал именно он, а не тот подозреваемый на далеком Балтийском берегу. Комиссару все страшно надоело.
Они остановились у обезьянника.
— Спросите у Богумила, видел ли он когда-нибудь меня.
Руки Марии Весселс стремительно замелькали.
Кольманн тут же проворчал:
— Чтобы обезьяна разговаривала жестами? Вы меня за дурака считаете? Неужели я упустил бы такой аттракцион для публики?
Впрочем, он онемел, когда увидел, что Богумил действительно делает отнюдь не случайные жесты.
У Тойера бешено стучало сердце. Неужели в конце концов что-то получится?
Весселс протянула ему листок, и Тойер прочитал:
«Эта обезьяна «говорит», что хочет бананов или других фруктов. Вероятно, она использует жесты, которые ей сто раз демонстрировал Хамилькар, лишь подражая, без определенного содержания. При старании тут можно разглядеть какие-то знаки симпатии, расположения, ласки. Если хотите: она «говорит», что любит фрукты и не прочь их сейчас получить. Возможно даже, что вы вызываете у нее симпатию. Но вас она не знает».
— Вот видите, Богумил много чего сообщил! — Голос Тойера звучал все еще твердо, комиссар даже сам удивился.
68 
