Особенно,... 
156 
Лучше бы я тупо молчал. Переварив мою тираду, комендант совсем помрачнел и сообщил:
— Вы не производите впечатление преступника.
— Может быть, потому что я и не являюсь этим самым... преступником? — вкрадчиво поинтересовался ваш покорный слуга.
— Факты говорят об обратном, — строго ответил комендант.
— Факты отвечают тому, кто их спрашивает, сударь. А любой вопрос может быть задан как минимум двумя способами, предполагающими два разных ответа. — Я продолжил запутывать и без того спутанные мысли того, кто вынужден был исполнять незавидную роль дознавателя.
— Вы правы... Но некоторые факты даже не нуждаются в вопросах: они вопиют, — твердо и категорично заявил мой оппонент.
— Например?
— Зачем вы изнасиловали несовершеннолетнюю девочку? — Вопрос был задан прямо в лоб.
Я машинально начал отшучиваться:
— Знаете ли, сударь, некоторые предпочитают именно бутоны, далекие от периода расцвета... — Но тут до меня окончательно дошел смысл фразы, и я искренне и неприятно удивился: — А почему вы решили, что я ее изнасиловал?
— Если рассмотреть... — Он чуть порозовел. Тоже мне, скромник... — Следы крови...
— Крови? — Я хохотнул. — И вы обвиняете меня только на основании нескольких капель крови?
— Вкупе с иными следами насилия... — Комендант заглянул в один из листков, густо покрытый вязью букв.
— Вы имеете в виду синяки?
— И их тоже.
— Не думал, что, кроме меня, в этом городе найдется еще несколько законченных кретинов... Не в обиду вам будет сказано, сударь, но обвинения просто смешны.
— Да как вы смеете... — начал было он, и я поспешил погасить пламя возмущения в зародыше:
— Синяки на руках и разбитая губа еще ни о чем не говорят, сударь... Допустите такую возможность: девочке было плохо, ее трясло в лихорадке, и я просто пытался удержать ее на месте.
— Да, такое возможно, но...
— А что касается крови... Сколько лет потерпевшей?
— Если верить результатам осмотра, — он снова сверился с бумагами, — не больше тринадцати.
— Наверное, вы плохо знакомы с женскими тайнами, но любой лекарь подтвердит очевидное: девочка стала взрослой.
— Вот именно! — торжествующе заметил комендант.
— Мы вкладываем в это понятие разный смысл, сударь, — улыбнулся я. — Я не сделал ее женщиной, как бы вы ни хотели меня в этом обвинить. Кровь текла исключительно по воле природы.
Он все равно не понял. Пришлось опуститься до объяснения подробностей ежемесячных женских недомоганий. К концу импровизированной лекции щеки коменданта покрылись пунцовыми пятнами, но в глазах появилось вполне осмысленное сомнение:
— Если то, что вы сказали, имеет место быть, то... Это совершенно меняет...
— Еще вопросы будут?
— Не у меня... — качнул головой комендант. — Глава городской Гильдии чародеев хотел бы выяснить подробности ваших действий.
— Каких именно?
— Вчера ночью, впервые на памяти жителей города, был разбужен Фонтан. — Он именно так и сказал: Фонтан. С большой буквы «ФЫ».
— А я здесь при чем? — Небрежно пожимаю плечами. Насколько это позволяют сделать наручники.
— Поскольку Фонтан является... — еще один взгляд на исписанные листы, — артефактом, предназначенным для защиты города от всевозможных опасностей, если он сработал, это значит, что Мирак был на волосок от гибели, верно?
Я хмыкнул, но не стал отвечать. Комендант продолжил:
— Однако разбудить артефакт могли только специально обученные маги, обладающие достаточным опытом и возможностями... Лучшие городские маги, кстати, в этот момент находились далеко от города. — Испытующий взгляд мне в глаза.
— Все равно не понимаю, к чему вы клоните.
— Каким образом юной девушке удалось сделать то, что было ей явно не по силам?
— Считайте, что произошло чудо, — предложил я.
— Чудес не бывает! — отрезал комендант, но тут же спохватился и поправился: — Таких, я имею в виду... Я направил официальный запрос в Гильдию, но чародеи увиливают от прямого ответа.
— Естественно. В этом вся их сущность, — кивнул я. — И вы решили узнать истину из первых рук, я прав?
— В некотором роде...
— Если бы я открыл глаза не в окружении железных решеток, а в удобной постели, и получил сытный завтрак, я бы с удовольствием ответил на все ваши вопросы. А поскольку...
— Я ведь могу забыть о вежливости. — Тень угрозы. Слабая и неуверенная.
156 
