25 
Тетради были благополучно сданы на проверку. Прозвенел звонок. Топорков сорвался с места, но Сашка был на страже. Незаметная подножка, Топорков летит вперед. Сашка успел подхватить его и сразу же стал выговаривать: куда летишь, осторожнее, шею сломаешь!
Гречихин маневр друга понял, подскочил к Светлане, взял сумку:
– Ты в библиотеку? – спросил он.
Лагутина пожала плечами:
– Не знаю, успею ли...
Глаза у Сони Шапиро сделались огромными. Она застыла на месте, уставившись на Гречихина. А Лагутина ничего, приняла, как должное. Из кабинета они вышли вместе. Четыре подруги: Наташа, Настя, Дашка и Соня, сбившись в кучку, смотрели им вслед. И не только они. Янка Рыбина и Костик Марушкин молча переглянулись. Сухинин присвистнул. Топорков чуть не плакал. Три товарища обменялись многозначительными взглядами. Эльбаум глядел именинником.
Первой встрепенулась Янка. Она подскочила к подругам «балерины» и защебетала:
– Девчонки, у нас сейчас история?
Войтко смерила ее насмешливым взглядом.
– Наташ, ну не смотри на меня так, – попросила Янка, – ты же знаешь, какая я рассеянная.
– Да уж знаю, – сказала Наташа. – Идемте, девчонки.
Янка не отстала, прибилась к Дашке с Соней и расчирикалась о том, какие она видела сапожки, какую хочет сумочку, и, сделав большие глаза, сообщила:
– Вы знаете, я купила новый лак для ногтей, просто отпад!
Лагутина и Гречихин на урок опоздали. Явились вместе, извинились. Хавроша, усмехнувшись понимающе, даже замечания не сделала.
Настала пора страдать Топоркову. Он мгновенно оценил ситуацию и впал в жесточайшее уныние. Хавроша даже двойку ему влепила.
– Я смотрю, у вас снова началось брожение умов, – заметила Хавроша. И действительно, по классу то и дело пробегал шепоток, Хаврошу почти не слушали. Наверное, она, разозлившись, понаставила бы еще двоек, но класс спас Абакумов. На очередной вопрос учительницы Макс поднял руку и пустился в долгие разглагольствования по поводу и без.
У Хавроши были свои причуды. Она требовала, чтобы ученики отвечали по ее конспектам. Мнение исторички не всегда совпадало с мнением составителей учебника. А у Абакумова еще и свое имелось, и он его отстаивал. К тому же Макс обладал феноменальной памятью, и в его голове хранилось столько всякой информации, что Хавроше приходилось несладко. Абакумов мог, например, привести примеры из разных исторических источников, сравнить все это с конспектом Людмилы Георгиевны и сделать выводы, часто не в пользу конспектов. Одним словом, класс он выручал.
История обошлась малой кровью. На физике и вовсе все расслабились. Разговаривали чуть ли не в полный голос.
Гречихин на переменах не отходил от Лагутиной. Топорков страдал поодаль. Янка изо всех сил примазывалась к Лагутинскому кружку.
На литературе «Не наша Маша» декламировала «Незнакомку» Александра Блока:
- И каждый вечер, в час назначенный
- (Иль это только снится мне?),
- Девичий стан, шелками схваченный,
- В туманном движется окне...
Незнакомка дышала духами и туманами, от ее старинных шелков веяло древними поверьями. Блестели кольца на узкой руке. И Гречихину казалось, что он видит ее, а на самом деле он смотрел на Лагутину, и даже со своего места ему чудился запах ее духов, свежий и тонкий – запах луговых трав после грозы.
- И странной близостью закованный,
- Смотрю за темную вуаль,
- И вижу берег очарованный
- И очарованную даль...
Да, да, все правда. Это она – незнакомка Светлана Лагутина. Еще вчера он не замечал ее, не видел. И вдруг, как этот поэт Блок, который в туманном стекле разглядел свою незнакомку, так и Олег разглядел Светлану.
Едва дождавшись звонка с урока, Олег вскочил с места и снова схватился за сумку Лагутиной.
– Я провожу?
Светлана на секунду замерла, но сразу же оттаяла. Глаза засмеялись:
– А нам разве по пути? – спросила она лукаво. – В таком случае присоединяйся, – разрешила.
Гречихин не понял сначала, и только потом до него дошло! Светлана не одна возвращалась домой.
Тем временем Светлану обступили подруги и друзья, Топорков как бы невзначай оттер плечом соперника. И Олег, никогда прежде не отступавший, смутился, позволил другим оттеснить себя.
Окруженная многочисленной свитой, Лагутина направилась к выходу из кабинета, а Гречихин лишь уныло смотрел ей в след. И было от чего унывать. Соперников у него прибавилось, помимо Топоркова, вокруг Светланы начал увиваться старинный друг Серега Сухинин. Вот уж кого Гречихин с удовольствием отдубасил бы!
25 
