63 
– Извини, но это был единственный способ вытащить тебя на свет божий. Я хотел только узнать, когда ты позволишь гнусному типу, коим я являюсь, преклонив колени на рассыпанном горохе, принести тебе смиренные извинения…
– Сходил бы в туалет, прежде чем читать стихи…
– Не согласен, у меня получилось не хуже, чем у твоего любимого актера Витторио Гасмана. Так когда ты снизойдешь до меня и обратишь свой надменный взор на мою жалкую личность?
– Хватит ныть! Я сама собиралась тебе позвонить. – Мне показалось, что она смилостивилась. – Я больше не злюсь на тебя. Ну, только если чуть-чуть.
– Ты меня еще любишь?
– Давай только без этой муры. Скажем так, я еще не решила послать тебя к такой-то матери. И лишь потому, что мне жаль твоего Компаньона, который мне ничего плохого не сделал. Бедняжка.
Наговорив друг другу приятных вещей на двадцать тысяч лир, на следующие тридцать я поведал ей о моих блестящих результатах. Опуская, разумеется, рассказ о визите на виллу Гардони.
– Уже второй раз в этом году ты ездишь на море. Будь осторожен, как бы не вошло в привычку, – сказала она, выслушав.
– Не беспокойся, я смертельно скучаю по Милану. Ты же знаешь, если я не подышу смогом, плохо себя чувствую.
– Разве ты не отправишься в Рим, чтобы поговорить с родителями официанта?
– Думаю, мне надо заняться кое-чем другим. А навестить его родственников попрошу кого-нибудь из римских друзей.
– Пусть они сделают это как можно скорее. – Тон ее стал серьезным. – Если ты еще не общался с Мирко, я расскажу ему, как идут дела. Новость для тебя: Скиццо пытался покончить с собой. Он вскрыл вены и сейчас находится в тюремном лазарете.
– Черт! И как он себя чувствует?
– С ним все в порядке, он вне опасности, порезы были не очень глубокими. Он добыл лезвие, разломав безопасную бритву…
Меня передернуло:
– Ну, тогда это словно ожог лосьоном после бритья.
– Не смейся. Мирко говорит, что, если не удастся добиться освобождения под подписку о невыезде, он постарается обосновать необходимость психиатрической экспертизы Скиццо и помещения его в психиатрическое отделение при тюрьме Сан-Витторе, хотя и это не самое лучшее место. А когда Скиццо окажется там, можно попытаться добиться на суде признания его психически невменяемым.
– То есть как невменяемым? А я тогда для чего корячусь?
– Понятия не имею. Как бы то ни было, Мирко считает, что с тем нулем, который вы крутите в руках, это единственный способ избежать пожизненного заключения.
Я представил себе Скиццо, привязанного к кровати, в окружении белых халатов и масок со зловеще сверкающими инструментами, готовыми сверлить его черепушку.
– Алло, алло, ты еще здесь? – вернул меня к действительности голос Вале. – Или опять впал в один из твоих обычных приступов паранойи?
– Хотел бы посмотреть на тебя на моем месте, – огрызнулся я.
– Кончай давить на жалость, не дождешься. Оставайся таким, какой ты есть, по крайней мере, сойдешь за эксцентричного. Пока, я прощаюсь.
– О'кей. Ты не против, если я навещу тебя, как только приеду?
Она задумалась, потом ответила:
– Лучше не надо.
Я опешил:
– Почему?
– До тех пор пока тянется эта история, нам лучше не видеться. Ты по уши завяз в ней, а когда ты в таком состоянии, я предпочитаю держаться от тебя подальше.
– Я не слишком ею занят. Работа как всякая любая. Правда, скажем так, немного труднее…
– Можешь вешать лапшу на уши кому хочешь, только не мне. – Она вновь стала жесткой. – Ты что, не помнишь, сколько лет мы знакомы?
– Конечно помню.
В те дни она готовилась к сдаче прокурорского экзамена, и это был настоящий кошмар. Я тотчас же влюбился в нее по уши.
– Хотя это бессмысленный вопрос, ты же никогда ничего не забываешь. Ну так вспомни, ты тогда еще работал на отдел маньяков и был не человек, а какой-то клубок обнаженных нервов: то дрожал от возбуждения, то впадал в депрессию. Я просто не могла выносить общение с тобой! К счастью, ты ушел из отдела, и это прекратилось. Сейчас, мне кажется, ты опять в таком состоянии. Из-за этой гребаной истории, в которую тебе захотелось влезть во что бы то ни стало.
– Мне захотелось? Да я мог бы спокойно обойтись без нее.
– И ты хочешь, чтобы я тебе поверила? Хватит с меня и прежних приступов твоей детективной паранойи!
– По-моему, ты преувеличиваешь.
– Нет! – отрезала она тоном, не терпящим возражения. – Я знаю тебя лучше, чем ты себя, это уж точно.
63 
