50 
– Спасибо, не сейчас, – ответила Старуха.
– А вы? – повернулся я к Тарзану. – Вы тоже не выпьете со мной?
– Нет, спасибо.
– Ого, вы еще и говорите! А я уж было подумал, что вы только приложение к коляске. – И я отхлебнул прямо из горлышка.
– Вы невежливы с моим мужем и не отвечаете по существу. Вы расположены продолжить расследование за мои деньги или нет?
– А какого хрена я должен быть расположен? Я на этом уже заработал достаточно неприятностей, только что в мошенничестве не обвинялся, – усмехнулся я.
– Прошу вас не грубить моей жене, синьор Дациери, – вновь открыл рот молодой муж.
Я косо посмотрел на него:
– Шварценеггер, ты – последний, кто может высказаться по этому поводу. Меня поражает, что еще никто не обвинил тебя в том, что ты альфонс.
– Что вы себе поз…
Я заметил, как напряглись бицепсы Нибелунга.
– Извини, Ларс, дай мне сказать, – остановила его Старуха. – Синьор Дациери, вы намеренно ведете себя отвратительно, но, повторяю, на меня это не производит никакого впечатления. – Она холодно и твердо смотрела на меня. – Если вам так хочется знать, мой сын и его женушка действительно обвинили Ларса в корыстных намерениях. Но для начала им нужно было бы объявить меня недееспособной. А у них не вышло. Хотя моя невестка очень старалась. Семейные поводья пока еще в моих руках, синьор Дациери. И пока еще я владею большинством акций предприятия. Мне восемьдесят два года, однако я еще не впала в маразм. Если бы не было меня, мой сын уже давно промотал бы все, поэтому имеет значение только то, что решаю я. А я хочу, чтобы вы продолжили заниматься расследованием смерти моей внучки.
Мы некоторое время смотрели друг другу в глаза.
– Синьора, даже если допустить, что я хотел бы продолжить копать это дело, а я этого не хочу, знайте, полиция запретила мне совать в него нос. И у меня нет никакого желания сесть из-за этого в тюрьму.
– Кто конкретно запретил?
– Великий и ужасный шеф отдела по расследованию убийств по фамилии Феролли. Насколько мне известно, в этом деле командует только он.
– А мне так не кажется. – Она с улыбкой повернулась к мужу и ласково сказала: – Ларс, голубчик, подай мне, пожалуйста, мобильник. Синьор Дациери, вы не возражаете, если я воспользуюсь вашей спальней? Мне надо сделать один приватный звонок.
– Да бога ради, чувствуйте себя как дома. Хотите, я вам подам завтрак в постель завтра утром?
– В этом не будет необходимости.
Парочка удалилась, а я остался в одиночестве разглядывать потолок.
Минут через двадцать они вернулись.
– У вас больше не будет неприятностей. Он мне это гарантировал, – сообщила Старуха.
– Кто именно?
– Хотите позвонить доктору Феролли?
Я чуть не поперхнулся:
– Это вы так шутите?
– Нет, не шучу. – Она протянула мне свой мобильник. Ей даже в голову не пришло, что в доме может быть обычный телефонный аппарат.
Я набрал номер полицейского участка и попросил соединить меня с моим гонителем. Если бы телефон мог убивать, я уже лежал бы трупом.
– Чего тебе надо?
Я почувствовал, как заледенела трубка.
– Извините за беспокойство, но мне сказали, что я должен передать вам привет.
– Короче, Дациери, старайся держаться подальше от меня, и я тебя не трону. Но если я узнаю, что ты совершишь что-то противоправное, я засажу тебя на всю катушку. Ты меня понял?
– Сильно и ярко сказано. Не будьте таким злобным, я же не…
Но Феролли уже бросил трубку.
Я посмотрел на старую дьяволицу:
– Как вам это удалось?
Она улыбнулась, и это была самая жуткая улыбка, которую я когда-либо в жизни видел.
– Когда ты живешь так долго, как я, и у тебя столько денег, как у меня, совсем нетрудно иметь нужных друзей. Итак, мы договорились: с этой минуты вы работаете на меня. Я не буду запрещать вам продолжать снабжать информацией доктора Бастони, тем более что вы все равно это будете делать. Но ваша обязанность – ежедневно информировать меня о том, как идут дела.
– Подождите минуточку, я же еще не дал согласия.
– Конечно же дали, – вновь улыбнулась она, – когда позвонили Феролли. Если вы сейчас откажете мне, Феролли будет рад узнать, что вы его испугались.
Ну, дожил! Сначала я был в ярости, оттого что мне не давали продолжать расследование, а теперь наоборот.
– Вы считаете, что я могу хорошо сделать эту работу только потому, что вы заставляете меня делать ее?
50 
