Последние отзывы

  105  

– Это я и пытался вам рассказать. Мари-Бель Юрфен родилась на два года раньше Антуана. Она единокровная сестра Дамаса. Она не была с ним знакома до того, как приехала к нему в Париж год назад.

Адамберг молча покачал головой.

– Вы расстроены? – спросил Данглар.

– Да. Я искал мозговой центр убийцы и теперь нашел.

Адамберг нажал кнопку, встал, чтобы зажечь свет, прислонился спиной к двери и распечатал письмо.

Дорогой комиссар,

Я пишу вовсе не за тем, чтобы все уладить. Вы считаете меня дурочкой, а мне это не нравится. Но раз я все равно была похожа на дурочку, то, понятное дело, не стану вам на это пенять. Пишу ради Антуана. Хочу, чтобы это письмо зачитали у него на суде, потому что он не виноват. Это я руководила им от начала и до конца, и это я велела ему убивать. Я говорила ему кого, где, когда, зачем и как. Антуан ни в чем не виноват, он просто слушался меня, как делал всегда. Это не его вина, он ни при чем. Я хочу, чтобы это было сказано на суде, могу я положиться на вас? Я спешу, время поджимает. Дурака вы сваляли, когда позвонили Лизбете и послали ее в больницу к старику. Потому что Лизбета, хоть по ней и не скажешь, она иногда нуждается в утешении. И утешаться она идет ко мне. Вот она сразу и позвонила и рассказала мне про Декамбре.

Значит, старика не удалось убить, а Антуана схватили. Вы скоро догадаетесь, кто его отец, тем более что моя мать этого совсем не скрывает, и вы скоро придете сюда. Двое уже сторожат внизу в машине. Все сорвалось, так что я сматываюсь. Не пытайтесь меня искать, не выйдет. У меня куча наличных, которые я сняла со счета этого простофили Дамаса, так что я выкручусь. У меня есть африканский костюм, Лизбета подарила на праздник, пока эти олухи будут рты разевать, меня уже и след простыл. Так что зря не старайтесь.

Сейчас только быстренько все разъясню, чтобы поняли, что Антуан ни при чем. Он ненавидел Дамаса так же, как я, да только где ему было что-то придумать. Он только и умел, что слушаться мамочку и папашу, когда тот его поколотит, и тогда он от злости кроликов душил и кур, вот и все, на что он способен. Понятное дело, он ни капли не изменился. Отец наш, может, и был большой шишкой и строил самолеты, да только сволочью он был тоже порядочной, хочу, чтоб до вас дошло. Только и умел, что баб брюхатить да тумаки раздавать. У него уже был сын, которого он признал и вырастил в роскоши, в Париже. Это я про этого недотепу Дамаса. Нас-то он стыдился, мы были нищими пащенками из Роморантена, нас он так и не признал. Говорил, репутация ему дороже. Зато уж на оплеухи никогда не скупился, этого добра мы с матерью и братом накушались предостаточно. Мне было плевать, я поклялась когда-нибудь его прикончить, да только он потом сам застрелился. А денег матери совсем не давал, так, только чтоб не помереть с голоду, боялся, что соседи скажут, если мы побираться пойдем. Сволочь он был, негодяй и трус, а больше никто.

Когда он подох, мы с Антуаном подумали и решили, что имеем право на часть денег, раз уж имени своего он нам не дал. Мы имели право, мы ведь все-таки его дети. Все это хорошо, но ведь сначала надо доказать. Понятное дело, на генетическую экспертизу нечего было рассчитывать, он ведь велел рассеять свой прах над Атлантикой. Но это можно было сделать с Дамасом, который отхватил жирный кусок и не поделился. Да только мы подумали, что Дамас-то, понятное дело, не согласится на генетический тест, ему ведь придется тогда две трети денег отдать. Вот если бы он полюбил нас, подумала я. Или хотя бы одну меня. Я-то умею приласкаться. Мы подумывали избавиться от него, но я Антуану сказала: нельзя, а то придем мы требовать наследства, и кого в первую очередь заподозрят? Понятное дело, нас.

Приехала я в Париж с одной целью: объявить, что я его единокровная сестра, поплакаться на бедность и заставить его меня признать. Через два дня Дамас раскололся. Принял меня как родную, поплакал вместе со мной, а когда узнал, что у него и братишка имеется, и того пуще растрогался. Да захоти я, он бы у меня с рук ел, этот болван. Так что все шло как по маслу, я имею в виду наш с Антуаном план насчет анализа ДНК. Нам бы только заполучить эти две трети – и прости-прощай Дамасик. Не люблю я таких парней, гора мускулов, а сам то и дело нюни распускает. И только потом я заметила, что с головой-то у него нелады. А поскольку он во мне души не чаял и нуждался в добром слове, то и рассказал мне весь этот идиотский план, про свою месть, про чуму, про блох и всю эту дребедень. Я знала все до мелочей, он, бывало, часами со мной беседы вел. Фамилии тех типов, которых он разыскал, адреса – все. Я ни секунды не верила, что эти дебильные блохи могут кого-то убить. Ну и, понятное дело, я решила изменить свой план, поставьте себя на мое место. Зачем же нам довольствоваться двумя третями, если можно заполучить все? У Дамаса было имя отца, этого уже за глаза хватит. А у нас – ничего. А лучше всего было то, что Дамас-то и не собирался тратить папашины денежки, это, говорит, грязные деньги, они прокляты. Между нами говоря, ему, похоже, в детстве тоже пришлось несладко.

  105